Содержание
«Память окольничьему, князю Мосальскому-Литвиному и дьякам Угоцкому и Самсонову об отправлении огнестрельного наряда в новопостроенный город Тамбов». 1636 г.
Лета 7144, февраля в 21 день по государеву… Михаила Федоровича всея Руссии указу, память окольничьему, князю Андрею Федоровичу Мосальскому-Литвинову, да дьяком Степану Угоцкому, да Савве Самсонову. Указал государь… Михаил Федорович… за Шацком, в степи у речки Липовицы поставить город Тамбов стольнику Роману Боборыкину, а наряду указал государь в тот новый город послати: пищаль вестовую мало-больши полуторную, две пищали полуторные, ядро в шесть гривеннок, две пищали, ядро по три и по четыре гривенки, четыре пищали, ядро по гривенки, да Двадцать пищалей затинных, да к пищалям ядра, смотря по зелью, двадцать пудов зелья пушечного, сорок пудов зелья пищального, да против зелья свинцу по государеву указу, колокол вестовой в пятнадцать пуд, да на государевые всякие крепости тридцать пуд железа.
Да за нарядом же и за всякими пушечными запасами указал государь послать с Москвы пушкарей, смотря по наряду, сколько быть пригоже, а быть им у наряду до тех мест, как к тому наряду из городов пушкарей пришлют. А на житие указал государь в тот новый город, к наряду, послати пушкарей из Арзамасу десять человек, да из Касимова, да из Шацкаго, да из Переяславля-Рязанского десять же человек, или в котором городе пушкарей больши лутчих людей. Да с Романом же указал государь послати Пушкарского приказу подьячего Федора Наквасина, да для городового и засечного чертежу чертежщика доброго, да от Шацкия старые засеки засечных сторожей половину…
А в городы для пушкарей послати государевы грамоты с нарочными гонцы, а велеть в тех городех выбрати пушкарей против государева указу двадцать человек и выслать в новый город по нынешнему зимнему пути наскоро.
Примечание: Окольничий — один из думных чинов, следовал за «думным боярином».
Новая коллективная челобитная «городов» в 1639 году касалась еще одного важного для уездного дворянства вопроса: о детях боярских, поступавших на службу в холопы. Правительство царя Михаила Федоровича было вынуждено принять меры для консолидации городового дворянства. Еще в 1638 году был наложен запрет на переход верстанных служилых людей в холопы, «чтоб на то смотря, иным неповадно было воровать, от государевы службы избегать». Эта уравнительная мера была обоюдовыгодной как для правительства, так и для городовой корпорации в целом, но не для отдельных ее членов, решавшихся на смену социального статуса и поступавших «служить во дворе» у крупных вотчинников. Была сделана попытка возвратить из холопов детей боярских, служивших в солдатах и драгунах в годы Смоленской войны (указ 9 мая 1638 года: «Писати в салдаты детей боярских и старых салдатов верстаных изо всяких волных людей, за которыми поместных и вотчиных дач нету»). Но уже в указе 29 июля 1640 года, как писал исследователь холопства первой половины XVII века В. М. Панеях, «власти фактически сделали исключение для тех ветеранов Смоленской войны, которые хотя и были верстаны за участие в ней, но на практике оказались без поместий и вотчин». Общее направление, связанное с проведением более четких сословных границ между детьми боярскими и холопами было подтверждено указом 1640/41 года об оформлении служилых кабал и других записей, с одной стороны, давших дворянам и детям боярским привилегию владеть холопами и крепостными крестьянами, а с другой — запретивших переход в холопы детей боярских.
Еще одним следствием коллективных дворянских челобитных конца 1630-х годов стал указ 3 февраля 1639 года, призванный смягчить издержки судопроизводства для отдельных «городов», «чтоб дворяном и детем боярским в судных делех волокиты не было». Из юрисдикции Владимирского судного приказа были изъяты Кострома, Галич, Арзамас, их было велено судить судьям Челобитного приказа, а из Московского судного приказа — Рязань «с пригороды», Ряжск, Кашира, переданные в Ямской приказ, и Тула с Мценском, которые велено было судить окольничему князю Андрею Федоровичу Литвинову-Мосальскому, ведавшему Пушкарским приказом. Все это были меры, которые не меняли кардинально порядок рассмотрения судных дел и затрагивали только часть уездного дворянства. Оставалась неизменной система взяток и посулов в московских приказах, а также боярский суд в Москве, до которого из уездов трудно было достучаться.
К весне 1641 года относится из ряда вон выходящее дело, дающее представление о том, что могли позволить себе в отношении других лиц «сильные люди». Как выяснилось, один из них, кравчий (первый придворный чин после бояр и окольничих) князь Семен Андреевич Урусов «у себя на дворе муромца сына боярсково бил и медведем травил». Это вызвало волнение собравшихся в Москве служилых людей. По словам автора продолжения «Нового летописца», «ходили по Москве кругами (имеется в виду круг как форма самоорганизации. — В.К.) и о крестьянех и о иных своих обидах учинили челобитье на бояр». Упоминающаяся здесь челобитная сохранилась и дает очень четкое представление о характере недовольства уездных дворян и детей боярских, чьи требования стали много определеннее и серьезнее, чем за четыре года до этого.
Новая коллективная челобитная служилых «городов», собранных в Москву «по крымским вестем», была напрямую направлена против «сильных людей». Боярский приговор по ней состоялся 23 июля 1641 года. Требования дворян и детей боярских, выраженные в челобитной, были развернуты в целую программу, в которой традиционная жалоба на небольшой срок урочных лет хотя и стояла на первом месте, но была лишь одним из пунктов. Челобитная 1641 года сохранилась в изложении, поэтому нет возможности восстановить конкретные имена ее составителей. Впрочем, это не столь существенно, так как представители «городов» объединялись для челобитной об общих нуждах. Разделы об урочных летах и справедливом суде в основном повторяли аналогичные требования челобитной 1637 года. Но появились и новые смысловые оттенки, и даже «историческое обоснование». Дворяне и дети боярские настойчиво напоминали «прежние годы и прежних государей», при которых не было урочных лет и существовала отдельная боярская палата для разбора дел с «сильными» людьми. Такую палату предлагалось воссоздать и судить в ней дела по Судебнику Ивана Грозного. Приказ «сыскных дел» князя Ивана Борисовича Черкасского и князя Даниила Ивановича Мезецкого просуществовал недолго, но в нем, как показывают документы, действительно можно было отыскать правду в спорах рядовых людей из уездов с боярами. Иначе бы двадцать лет спустя не вспоминали о том, «как де бояре по сто дватцать осмой год (1620-й. — В.К.) в полате сидели, и им о своих обидах и о всяких делех бити челом было незаборонно». В «Дворцовых разрядах» есть свидетельство о назначении в «приказ, что на силных бьют челом и у приказных дел» Федора Ивановича Шереметева в 1639 году. Но если через два года последовала новая челобитная о его воссоздании, значит, этому важному для обычных служилых людей учреждению никак не удавалось утвердиться в приказном строе Московского государства.
Уездных дворян не устраивали сроки рассмотрения не только дел о беглых крестьянах со служилыми людьми других чинов, но и дел «в обидах и насильствах». В челобитной обращались к царю с просьбой судить допускавших злоупотребления судей и искоренить взятки: «А которые судьи учнут судить не по правде и с теми б судьями в ых неправедных судех велел бы государь перед бояры давати очные ставки. И со всякими людми велел бы их государь судить на Москве и в городех безсрочно, а на них бы велел государь искати где хто судим. И посулы бы государь велел вывесть». Еще одно требование дворян и детей боярских касалось принятия указа о детях боярских, поступавших в холопы: «И государь бы их пожаловал, о тех детях боярских, о верстаных и о неверстаных, которые были у розбору и в салдатцкой службе, и покиня поместья свои и вотчины, и которые породились после розбору, а отцы их побиты и померли, и они, не бив челом государю об отцовских поместьях и не хотя служить, били челом в боярские дворы и к своей братьи, велел свой государев указ учинить».
Закрыть
Челобитная городовых дворян и детей боярских в основном была удовлетворена 23 июля 1641 года, когда было принято пять указов: 1) о возвращении насильно захваченных крестьян; 2) об установлении 10-летнего срока сыска беглых людей; 3) о введении новых правил суда с духовенством и установлении 15-летнего срока сыска вывезенных крестьян и 10-летнего — беглых; 4) о запрете проезжих пошлин и сносе построенных без указа мельниц; 5) о возвращении верстанных детей боярских и недорослей, владевших поместьями и вотчинами, на службу с «городами» и об окончательном запрете на похолопление уездных дворян. Не был забыт и самый щекотливый пункт коллективной челобитной — об искоренении взяточничества, причем служилым людям предлагалось самим начинать такие дела: «А хто посулы емлет, и на тех бити челом и извещати имянно. И будет сыщетца, и им от государя быти в опале жив большом наказанье». Возможно, что в то же время планировалась новая раздача денежного жалованья. Как отмечал П. П. Смирнов, в марте и июне 1641 года боярин Федор Иванович Шереметев и дьяк Григорий Нечаев собирали с какой-то целью в Приказе приказных дел списки и десятни денежных раздач дворянам и детям боярским разных городов. Более определенно можно сказать о состоявшемся тогда же по указу 12 января 1641 года общем верстании новиков всех городов окольничим Федором Васильевичем Волынским и дьяками Василием Яковлевым и Никифором Демидовым.
Благоверный князь Андре́й Смоленский, Переяславский
Краткое житие благоверного князя Андрея Смоленского, Переяславского
Святой благоверный князь Андрей был сыном смоленского князя Феодора Фоминского. Еще в юные годы, тяготясь распрями своих братьев, он оставил родной город и простым странником пришел в Переяславль-Залесский. В смирении и кротости он тридцать лет прослужил пономарем в храме святителя Николая, около которого и был погребен. После его кончины обнаружили наследственный княжеский перстень, золотую цепь и записку со словами: «Аз есмь Андрей, един от смоленских князей». Обретение мощей святого благоверного князя Андрея Смоленского произошло в 1539 году по ходатайству преподобного Даниила Переяславского († 1540, память 7 апреля).
Полное житие благоверного князя Андрея Смоленского, Переяславского
Зависть и крамолы против Андрея его родичей-князей, столь обычные на Руси в древнее время, не заставили князя защищать свои права и власть также крамолой; он не поднял и открытой борьбы – не взялся за оружие, что так часто бывало в подобных случаях. Кроткий князь отказался от своего удела, бросил все свое достояние и скрылся из отечественного города. Бедным странником святой Андрей явился в город Переяславль-Залесский (около 1360 года) и поселился при церкви святого Николая Чудотворца у городских ворот. Некоторое время спустя смоленский князь был принят пономарем к этой церкви и в такой скромной должности подвизался тридцать лет, скрывая от всех свое знатное происхождение. Сказания не описывают подвиги святого князя-пономаря, но уж одно это разве не великий подвиг – оставить княжение, семью, родной город и сделаться пономарем при бедной церкви чужого города? Когда святой Андрей преставился (около 1390 года), на его теле нашли золотую цепь и перстень – знаки княжеского достоинства, тяжелые железные вериги – знак его подвижничества, а также малую хартию, на которой рукою почившего было написано: «Аз есмь Андрей, един от смоленских князей. Зависти ради и крамолы от братий моих оставих княжение мое и дом и прочее».
Бедного пономаря похоронили при Никольской церкви, при которой он проходил свое скромное служение, причем его тело обернули берестой.
Много лет прошло с тех пор, но жители Переяславля помнили о подвижнике-пономаре. Скоро после кончины начали почитать его святым и праздновать память в день преставления – 27 октября; написали его образ; составили службу – особые стихиры и канон. Но потом, около половины XVI столетия, празднование памяти святого Андрея почему-то прекратилось, и о подвижнике стали забывать. В то время в Переяславле-3алесском подвизался преподобный Даниил, уроженец этого города, который, вероятно, хорошо знал устные предания о святом Андрее и посещал храм, при котором угодник служил пономарем, и его могилу, видел его образ и вериги. Преподобный решил содействовать прославлению святого князя Андрея.
В последний год жизни преподобному Даниилу случилось быть в Москве по делам своей обители. Он просил у малолетнего государя Иоанна Васильевича IV, своего крестного сына, и у митрополита Иоасафа (1539–1542) средств на постройку обветшавших церквей города Переяславля во имя Иоанна Предтечи (у западных городских ворот) и во имя святителя Николая. Затем преподобный рассказал царю и митрополиту, что при Никольском храме лежат мощи святого Андрея, князя Смоленского, и просил дозволения освидетельствовать их. Он передал те устные рассказы, которые ходили в Переяславле о святом угоднике, упомянул о том, что ранее память его в Никольской церкви праздновалась ежегодно, указывал на службу святому и его образ и горько жаловался на то, что жители Переяславля перестали вспоминать о святом угоднике Божием. «Для того возвестил я все это державе твоей, государь, – говорил преподобный, – чтобы не пришел в забвение такой святой. Боюсь, чтобы за молчание свое я не был повинен осуждению».
Государь отпустил средства из своей казны на постройку новых храмов на место обветшавших и вместе с митрополитом разрешил преподобному Даниилу и местному духовенству раскопать могилу святого Андрея и осмотреть его мощи, лежащие в земле. Когда преподобный, возвратившись в Переяславль, возвестил об этой милости, все так обрадовались, что хотели звоном собирать народ на торжество открытия мощей. Но один священник заметил: «Если Богу будет угодно явить мощи раба Своего, то без звона совершим молебствие и пойдем к могиле угодника. Тогда станет ясно, угодно ли это дело Богу и самому святому».
Так и поступили. Отпели молебен и, разобрав надгробие, раскопали могилу. Оказалось, что хотя тление и коснулось мощей святого, однако тело было цело; составы не отделились один от другого. Несмотря на то, что о торжестве не извещали нарочно, на него собралось множество народа. И когда святые мощи ископали и отгребли с них истлевшую бересту, многие недужные брали ее кусочки и получали исцеление. Освидетельствовав мощи святого князя Андрея и не вынимая их из земли, преподобный Даниил послал донесение царю и митрополиту. Из Москвы для официального освидетельствования мощей были присланы архимандрит Чудовского монастыря Иона и протопоп Успенского собора Гурий. Когда они осмотрели мощи святого угодника Божия, Иона спросил преподобного Даниила: «Зачем ты свидетельствовал сии мощи? Кто повелел тебе это?»
Преподобный был сильно огорчен укоризненными словами Ионы. Он заплакал и говорил, что поступил не самовольно, а с дозволения царя и митрополита, которые приказали ему освидетельствовать мощи святого Андрея; указал на его образ; сослался на службу святому. Наконец он представил трех человек, которые получили исцеление от недугов при открытии мощей: управитель царских сел Иоанн Оклячеев сказал, что он исцелился от долголетней головной болезни после прикосновения к мощам святого князя; одна женщина из Переяславля рассказала, что три года она страдала тяжелой болезнью горла, не могла выговорить слова, но когда при открытии мощей святого Андрея она взяла кусочек бересты и проглотила его, тотчас почувствовала облегчение и стала говорить; другая женщина также при помощи бересты от мощей святого исцелилась от продолжительной глазной болезни.
Но ни доводы преподобного Даниила, ни засвидетельствованные чудеса святого князя Андрея не убедили Иону и Гурия. Иона обратился к преподобному с такими словами: «Преосвященный митрополит ничего не сказал мне о святых мощах и не дал никакого приказания».
Это значило, что митрополит Иоасаф оставил дело на решение самих Ионы и Гурия, а они считали недостаточно ясными свидетельства о святости князя Андрея и отказывались прославить угодника Божия церковным празднованием. Преподобный Даниил сильно огорчился решением митрополита и посланных им следователей и предсказал, что за неверие в святость угодника Божия всех троих постигнут скорби: митрополит скоро будет свержен с престола, Ионе предсказал разные несчастья, Гурию – лишение любимого сына. Сначала они смутились, услышав грозные предсказания подвижника, потом сказали, что от старости он лишился смысла (в то время преподобному было 80 лет) и говорит неподобное. Однако пророчество преподобного Данииила точно сбылось.
Заботы подвижника о прославлении святого князя Андрея не пропали напрасно. С того времени воспоминание о святом князе снова ожило в Переяславле-Залесском, и память его начали праздновать местно. Указом Святейшего Синода 1749 года местное празднование благоверному князю Андрею было утверждено; указом предписывалось: на всех службах в церквях города Переяславля поминать святого князя Андрея рядом с именами других угодников Переяславских.
Чудеса при его гробе продолжили совершаться. Так, во время одного пожара деревянная церковь святителя Николая сгорела дотла, но гроб святого князя, его образ, стоявший над гробом, пелена и икона Богоматери на гробе остались целы и невредимы.
В настоящее время святые мощи благоверного князя Андрея почивают под спудом в церкви святителя Николая.
АНДРЕЙ СМОЛЕНСКИЙ
Святой благоверный князь Андрей Смоленский
Андрей Переяславский (+ ок. 1390), князь Смоленский, святой благоверный
Память 27 октября — обретение мощей в 1539 году, 8 июля (местн. в Переславль-Залесском Никольском женском монастыре) — второе обретение мощей в 2000 году , в Соборах Смоленских и Ростово-Ярославских святых
О начальной поре жизни святого благоверного князя Андрея ничего не известно, так как он скрывал своё происхождение. Около 1360 года святой Андрей как бедный странник пришел в Переяславль (современый Переславль-Залесский) и поселился при церкви в честь свт. Николая у городских ворот, через некоторое время стал пономарем и в течение 30 лет нёс это послушание. По кончине святого на теле его нашли золотую цепь и перстень — знаки княжеского достоинства, железные вериги — знак тайного подвижничества, а также небольшую записку, на которой его рукой было написано: «Аз есмь Андрей, един от смоленских князей. Зависти ради и крамолы от братий моих оставих княжение мое, и дом, и прочее». Исходя из текста записки, архиеп. Филарет (Гумилевский) предполагал, что Андрей был сыном смоленского князя Федора Слепого Фоминского, современника великого князя Симеона Гордого (+ 1353). Смоленское княжество было тогда раздроблено на мелкие части, раздел любого наследства между смоленскими князьями (их было в одно время 17) сопровождался завистью и ссорами. Предполагаемый отец князя Андрея — Федор ушел в Тверь, а сам Андрей избрал путь уничижения, нищеты, тайного подвижничества и молитвы.
Князя-пономаря похоронили при Никольской церкви, обернув его тело берестой. Впоследствии золотая цепь и перстень были взяты вел. кн. Иоанном III Васильевичем, давшим за них в церковь свт. Николая ругу. Вероятно, именно тогда была составлена служба благоверному князю Андрею, написана икона, т. е. совершено местное прославление; в церкви хранились вериги святого.
Во времена прп. Даниила Переяславского (1453-1540), возможно по причине запустения церкви свт. Николая, празднование памяти благоверного князя Андрея уже не совершалось. Прп. Даниил, уроженец Переяславля, хорошо знал устные предания о святой князе, посещал храм, где тот некогда служил пономарем, видел его могилу, вериги и образ и решил возобновить празднование его памяти. В 1539 г., находясь в Москве по делам обители, прп. Даниил испросил средств у малолетнего государя Иоанна IV Васильевича, своего крестника, и у митр. Иоасафа на обновление обветшавших переяславльских церквей во имя Иоанна Предтечи и во имя свт. Николая. Прп. Даниил рассказал также царю и митрополиту, что при Никольском храме лежат мощи святого князя Андрея, и что ему ранее совершалась церковная служба, и получил благословение на освидетельствование останков святого. Вернувшись в Переяславль, прп. Даниил вскрыл могилу и освидетельствовал мощи князя, не вынимая их из земли: «Мощи его яко миром облияны видяхуся, яко благоухание некое испущающе… Власы бяху главни и руси, и велицы, и цели бяху и яко свет светяхуся, и ризы его… обретошася сверху главы и до ногу на едину страну яко скутаны бяху, на них же бяху пугвицы медяные» . Многие болящие получили исцеление от мощей святого.
По донесению прп. Даниила из Москвы приехали архим. Чудова монастыря Иона (Собина) и протопоп Успенского собора Гурий, но они не поверили в святость князя и даже укорили Даниила в самовольном свидетельствовании мощей. Преподобный был сильно огорчен, он заплакал и говорил, что поступил не самовольно, а с дозволения царя и митрополита, которые приказали ему освидетельствовать мощи святого Андрея; указал на его образ; сослался на службу святому. Наконец он представил трех человек, которые получили исцеление от недугов при открытии мощей: управитель царских сел Иоанн Оклячеев сказал, что он исцелился от долголетней головной болезни после прикосновения к мощам святого князя; одна женщина из Переяславля рассказала, что три года она страдала тяжелой болезнью горла, не могла выговорить слова, но когда, при открытии мощей святого Андрея, она взяла кусочек бересты и проглотила его, тотчас почувствовала облегчение и стала говорить; другая женщина также при помощи бересты от мощей святого исцелилась от продолжительной главной болезни. Но ни доводы преподобного Даниила, ни засвидетельствованные чудеса святого князя Андрея не убедили Иону и Гурия. Иона обратился к преподобному с такими словами: «Преосвященный митрополит ничего не сказал мне о святых мощах и не дал никакого приказания». Это значило, что митрополит Иоасаф оставил дело на решение самих Ионы и Гурия, а они считали недостаточно ясными свидетельства о святости князя Андрея и отказывались прославить угодника Божия церковным празднованием.
Преподобный Даниил сильно огорчился решением митрополита и посланных им следователей и предсказал, что за неверие в святость угодника Божия всех троих постигнут скорби: митрополит скоро будет свержен с престола, Ионе предсказал разные несчастья, Гурию — лишение любимого сына. Сначала они смутились, услышав грозные предсказания подвижника, потом сказали, что от старости он лишился смысла (в то время преподобному было 80 лет) и говорит неподобное.
Мощи князя Андрея покрыли пеленами, положили в новый гроб и захоронили.
Святой благоверный князь Андрей Смоленский. Икона работы инокини Екатерины (Омельченко), 2000 год. Благовещенский храм Никольского женского монастыря г. Переславль-Залесский
Е. Е. Голубинский считал, что представители митрополита были не удовлетворены малым количеством чудес и скудостью сведений о жизни князя Андрея. Исследователь полагал, что ходатайство прп. Даниила о возобновлении церковного празднования памяти святого князя не имело успеха. Этот вывод не бесспорен, прп. Даниилу, несомненно, было отказано в том, чтобы мощи святого оставались «на вскрытии», но было ли отказано в возобновлении празднования его памяти, остается неясным. В службе князю Андрею утверждается, что местное празднование ему было установлено в 1539 г. Даже если празднование памяти первоначально было запрещено, то запрет вскоре, вероятно, отменили, т. к. все предсказания прп. Даниила в точности исполнились. Вместо сведенного с престола митр. Иоасафа на Московскую кафедру в 1542 г. вступил свт. Макарий. По благословению святителя и повелению царя Иоанна IV было написано житие прп. Даниила. Рассказ об обретении мощей благоверного князя Андрея в 1539 г., помещенный в этом житии, вероятно, был подтвержден установлением празднования памяти благоверного князя Андрея. Можно считать, что вторичное установление местного празднования относится ко времени завершения работы над житием — к 1563 г.
Впоследствии имя святого благоверного князя Андрея Смоленского было включено в святцы. Под 27 октября «обретение мощей святаго благовернаго князя Андрея Смоленскаго, иже в Переяславле Залесском» отмечено в Месяцеслове Симона (Азарьина) сер. 1650-х гг. . Кроме того, память святого под 30 ноября отмечена в Кайдаловских святцах кон. XVII в. . Указом Переяславской консистории от 14 августа 1749 г. было предписано поминать святого князя Андрея на литиях и отпустах по всей Переяславской епархии .
Можно предположить, что после обретения мощи благоверного князя Андрея были положены под спудом внутри возобновлённой деревянной церкви свт. Николая, которая с тех пор именовалась и церковью блгв. кн. Андрея.
Во время одного из пожаров церковь полностью сгорела, но надгробие благоверного князя, на котором находилась пелена и иконы Пресвятой Богородицы и святого, остались целы.
В 1714 году на месте деревянного храма был выстроен каменный и при нём учреждён девичий монастырь во имя блгв. кн. Андрея Смоленского, упразднённый в 1764 г. . Храм стал приходским, разрушен в советское время.
Второе обретение мощей святого Андрея совершилось 21 июля 2000 года, на месте обретения установлен деревянный крест. В настоящее время мощи покоятся в Переславль-Залесском Никольском на Болоте женском монастыре.
В Минее (МП) под 27 октября, в день обретения мощей блгв. кн. Андрея, помещена бденная служба. В службе Собора Ростово-Ярославских святых св. Андрей упомянут в славнике стиховных стихир вечерни, а также в третьем тропаре восьмой песни канона утрени.
Житие благоверного князя Андрея Смоленского представляет собой выписку из жития прп. Даниила Переяславского с небольшим вступлением. Житие прп. Даниила было составлено, по мнению одних исследователей, в 1562-1563 годах (Н. Н. Покровский), по мнению других — в 1556-1563 годах (С. И. Смирнов, О. А. Белоброва) духовником царя Иоанна IV Васильевича Грозного, будущим митрополитом Московским Афанасием, который родился в Переяславле, в 1530-1549 годах был настоятелем соборной церкви города, свидетелем жизни прп. Даниила и его учеником .
Одним из ранних изображений святого является фреска 1662-1668 гг., выполненная артелью Гурия Никитина, на южной грани юго-западного столпа Троицкого собора Переславль-Залесского Данилова монастыря. Святой представлен в рост, фронтально, в княжеских одеждах: тёмно-вишнёвом платье, украшенном растительным орнаментом и каймой, с поясом, в плаще сине-зелёного цвета, скрепленном на груди фибулой; правая рука с раскрытой ладонью, левая — опущена вниз; у него тёмно-русые волосы до плеч, на прямой пробор, и короткая округлая борода.
В иконописном подлиннике конца XVIII в. об облике святого князя Андрея сказано: «Аки Никита мученик брадою, и власы по плещам, в руке крест, в левой меч, ризы княжески». Сохранилась прорись его поясного изображения на иконе XVII в. .
Молитвословия
Тропарь, глас 8
Блаже́нство Ева́нгельское возлюби́в,/ Богому́дре кня́же Андре́е,/ чистоту́ се́рдца де́вством почти́л еси́,/ и суету́ ми́ра сего́ презр’ев,/ устреми́лся еси́ зре́ти Бо́га,/ И́же тя́ просла́ви чудесы́ во врачева́нии разли́чне стра́ждущих./ Сего́ ра́ди мо́лим тя́:/ проси́ на́м у Христа́ Го́спода/ от вся́ких ско́рбей избавле́ния// и получе́ния Ца́рствия Небе́снаго.
Ин тропарь, глас 2
Гра́д тво́й Смоле́нск, я́ко чу́жд, име́я,/ водвори́лся еси́ во гра́де Переясла́вле,/ и в дому́ святи́теля Никола́я жесто́ким житие́м вре́менную жи́знь соверши́в,/ восте́кл еси́ в го́рняя предстоя́ти Христу́,/ Его́же моли́ о творя́щих па́мять твою́,/ да вси́ вопие́м ти́:/ ра́дуйся, свя́те кня́же Андре́е,// а́нгелом собесе́дниче и человеко́м помо́щниче.
Ин тропарь, глас 4
Возвы́сився на доброде́тель/ и, очи́стив у́м сво́й, к жела́нию прекра́сному дости́гл еси,/ безстра́стием украси́вся свои́м поще́нием изря́дно,/ в моли́твах безпло́тно вознесе́ся/ и возсия́ в ми́ре, я́ко со́лнце, во гра́де Переясла́вле,/ о́тче преблаже́нне, свя́те кня́же Андре́е Смоле́нский,// моли́ спасти́ся душа́м нашим.
Кондак, глас 8
Насажде́н во дво́рех Госпо́дних,/ свои́ми преподо́бными де́тельми/ в дому́ свята́го Чудотво́рца Никола́я/ кра́сно процве́л еси́,/ ми́ра красоту́ и сла́ву сего́ св’ета ни во что́ вмени́в,/ Еди́наго Христа́ возлюби́л еси́;/ сле́з твои́х тече́нием напая́ем,/ уязви́лся еси жела́нием бу́дущих даро́в./ Те́мже зове́м ти́:/ радуйся, свя́те кня́же Андре́е Смоле́нский,// гра́ду Переясла́влю похвало́// и все́й Росси́йстей земли вели́кое утверждение.
Величание
Ублажа́ем тя́,/ благове́рный вели́кий кня́же Андре́е,/ и чти́м святу́ю па́мять твою́;/ ты́ бо мо́лиши о на́с/ Христа́ Бо́га на́шего.
Литература
- Пономарев А. И. Памятники древнерусской церковно-учительной литературы. СПб., 1898. Вып. 4: Славяно-русский Пролог. С. 64-67;
- Смирнов С. И. Житие прп. Даниила, Переяславского чудотворца: Повесть о обретении мощей и чудеса его. М., 1908;
- Минея (МП). Окт. С. 690-712; Май. Ч. 3. С. 24, 33.
- Филарет (Гумилевский). РСв. Месяцы сентябрь-декабрь. Чернигов, 1865. С. 263-267;
- Ключевский. Древнерусские жития. С. 282;
- Барсуков. Источники агиографии. Стб. 39-40;
- Филимонов. Иконописный подлинник; Зверинский; Сергий (Спасский). Месяцеслов. Т. 2. С. 332;
- Голубинский. Канонизация святых. С. 86, 152;
- ЖСв. Кн. доп. 1. Сент.-дек. С. 251-256;
- Покровский Н. Н. Афанасий (в миру Андрей) // СККДР. Вып. 2. Ч. 1. С. 73-74;
- Белоброва О. А. Житие Даниила Переяславского // Там же. С. 257-259;
- Муравьев А. И. Жития святых Российской Церкви, также иверских и славянских, и местночтимых подвижников благочестия. Месяц октябрь. М., 1994р. С. 357-365.
- Сергиевский Ф., свящ. Сказание о жизни, подвигах и обретении мощей св. Андрея, блгв. кн. Смоленского, Переславского чудотворца. М., 1890;
- Маркелов. Святые Древней Руси. Т. 1. С. 80-81; Т. 2. С. 50-51.
Использованные материалы
- Игум. Андроник (Трубачёв), Е. В. Романенко, Т. Л. Попова. Андрей Переяславский // Православная энциклопедия, т. 2, с. 377-379
- Благоверный князь Андрей Смоленский // сайт «Азбука веры»
- Минея. Октябрь, изд. Московской Патриархии, с. 695, 696, 704:
- (тропари)
- (величание)
- (кондак)
«Второе обретение мощей блгв. кн. Андрея Смоленского, Переяславского чудотворца (2000)», страница Монастырского вестника, официального сайта Синодального отдела по монастырям и монашеству Русской Православной Церкви, .
РГБ. Троиц. № 696. Л. 228 об.- 229
РГБ. МДА. № 201. Л. 306
Сергий (Спасский). С. 332
Голубинский. С. 557
Зверинский. Т. 2. № 986. С. 228