Андрей смоленский переяславский князь

«Память окольничьему, князю Мосальскому-Литвиному и дьякам Угоцкому и Самсонову об отправлении огнестрельного наряда в новопостроенный город Тамбов». 1636 г.

Лета 7144, февраля в 21 день по государеву… Михаила Федоровича всея Руссии указу, память окольничьему, князю Андрею Федоровичу Мосальскому-Литвинову, да дьяком Степану Угоцкому, да Савве Самсонову. Указал государь… Михаил Федорович… за Шацком, в степи у речки Липовицы поставить город Тамбов стольнику Роману Боборыкину, а наряду указал государь в тот новый город послати: пищаль вестовую мало-больши полуторную, две пищали полуторные, ядро в шесть гривеннок, две пищали, ядро по три и по четыре гривенки, четыре пищали, ядро по гривенки, да Двадцать пищалей затинных, да к пищалям ядра, смотря по зелью, двадцать пудов зелья пушечного, сорок пудов зелья пищального, да против зелья свинцу по государеву указу, колокол вестовой в пятнадцать пуд, да на государевые всякие крепости тридцать пуд железа.

Да за нарядом же и за всякими пушечными запасами указал государь послать с Москвы пушкарей, смотря по наряду, сколько быть пригоже, а быть им у наряду до тех мест, как к тому наряду из городов пушкарей пришлют. А на житие указал государь в тот новый город, к наряду, послати пушкарей из Арзамасу десять человек, да из Касимова, да из Шацкаго, да из Переяславля-Рязанского десять же человек, или в котором городе пушкарей больши лутчих людей. Да с Романом же указал государь послати Пушкарского приказу подьячего Федора Наквасина, да для городового и засечного чертежу чертежщика доброго, да от Шацкия старые засеки засечных сторожей половину…

А в городы для пушкарей послати государевы грамоты с нарочными гонцы, а велеть в тех городех выбрати пушкарей против государева указу двадцать человек и выслать в новый город по нынешнему зимнему пути наскоро.

Примечание: Окольничий — один из думных чинов, следовал за «думным боярином».

Новая коллективная челобитная «городов» в 1639 году касалась еще одного важного для уездного дворянства вопроса: о детях боярских, поступавших на службу в холопы. Правительство царя Михаила Федоровича было вынуждено принять меры для консолидации городового дворянства. Еще в 1638 году был наложен запрет на переход верстанных служилых людей в холопы, «чтоб на то смотря, иным неповадно было воровать, от государевы службы избегать». Эта уравнительная мера была обоюдовыгодной как для правительства, так и для городовой корпорации в целом, но не для отдельных ее членов, решавшихся на смену социального статуса и поступавших «служить во дворе» у крупных вотчинников. Была сделана попытка возвратить из холопов детей боярских, служивших в солдатах и драгунах в годы Смоленской войны (указ 9 мая 1638 года: «Писати в салдаты детей боярских и старых салдатов верстаных изо всяких волных людей, за которыми поместных и вотчиных дач нету»). Но уже в указе 29 июля 1640 года, как писал исследователь холопства первой половины XVII века В. М. Панеях, «власти фактически сделали исключение для тех ветеранов Смоленской войны, которые хотя и были верстаны за участие в ней, но на практике оказались без поместий и вотчин». Общее направление, связанное с проведением более четких сословных границ между детьми боярскими и холопами было подтверждено указом 1640/41 года об оформлении служилых кабал и других записей, с одной стороны, давших дворянам и детям боярским привилегию владеть холопами и крепостными крестьянами, а с другой — запретивших переход в холопы детей боярских.

Еще одним следствием коллективных дворянских челобитных конца 1630-х годов стал указ 3 февраля 1639 года, призванный смягчить издержки судопроизводства для отдельных «городов», «чтоб дворяном и детем боярским в судных делех волокиты не было». Из юрисдикции Владимирского судного приказа были изъяты Кострома, Галич, Арзамас, их было велено судить судьям Челобитного приказа, а из Московского судного приказа — Рязань «с пригороды», Ряжск, Кашира, переданные в Ямской приказ, и Тула с Мценском, которые велено было судить окольничему князю Андрею Федоровичу Литвинову-Мосальскому, ведавшему Пушкарским приказом. Все это были меры, которые не меняли кардинально порядок рассмотрения судных дел и затрагивали только часть уездного дворянства. Оставалась неизменной система взяток и посулов в московских приказах, а также боярский суд в Москве, до которого из уездов трудно было достучаться.

К весне 1641 года относится из ряда вон выходящее дело, дающее представление о том, что могли позволить себе в отношении других лиц «сильные люди». Как выяснилось, один из них, кравчий (первый придворный чин после бояр и окольничих) князь Семен Андреевич Урусов «у себя на дворе муромца сына боярсково бил и медведем травил». Это вызвало волнение собравшихся в Москве служилых людей. По словам автора продолжения «Нового летописца», «ходили по Москве кругами (имеется в виду круг как форма самоорганизации. — В.К.) и о крестьянех и о иных своих обидах учинили челобитье на бояр». Упоминающаяся здесь челобитная сохранилась и дает очень четкое представление о характере недовольства уездных дворян и детей боярских, чьи требования стали много определеннее и серьезнее, чем за четыре года до этого.

Новая коллективная челобитная служилых «городов», собранных в Москву «по крымским вестем», была напрямую направлена против «сильных людей». Боярский приговор по ней состоялся 23 июля 1641 года. Требования дворян и детей боярских, выраженные в челобитной, были развернуты в целую программу, в которой традиционная жалоба на небольшой срок урочных лет хотя и стояла на первом месте, но была лишь одним из пунктов. Челобитная 1641 года сохранилась в изложении, поэтому нет возможности восстановить конкретные имена ее составителей. Впрочем, это не столь существенно, так как представители «городов» объединялись для челобитной об общих нуждах. Разделы об урочных летах и справедливом суде в основном повторяли аналогичные требования челобитной 1637 года. Но появились и новые смысловые оттенки, и даже «историческое обоснование». Дворяне и дети боярские настойчиво напоминали «прежние годы и прежних государей», при которых не было урочных лет и существовала отдельная боярская палата для разбора дел с «сильными» людьми. Такую палату предлагалось воссоздать и судить в ней дела по Судебнику Ивана Грозного. Приказ «сыскных дел» князя Ивана Борисовича Черкасского и князя Даниила Ивановича Мезецкого просуществовал недолго, но в нем, как показывают документы, действительно можно было отыскать правду в спорах рядовых людей из уездов с боярами. Иначе бы двадцать лет спустя не вспоминали о том, «как де бояре по сто дватцать осмой год (1620-й. — В.К.) в полате сидели, и им о своих обидах и о всяких делех бити челом было незаборонно». В «Дворцовых разрядах» есть свидетельство о назначении в «приказ, что на силных бьют челом и у приказных дел» Федора Ивановича Шереметева в 1639 году. Но если через два года последовала новая челобитная о его воссоздании, значит, этому важному для обычных служилых людей учреждению никак не удавалось утвердиться в приказном строе Московского государства.

Уездных дворян не устраивали сроки рассмотрения не только дел о беглых крестьянах со служилыми людьми других чинов, но и дел «в обидах и насильствах». В челобитной обращались к царю с просьбой судить допускавших злоупотребления судей и искоренить взятки: «А которые судьи учнут судить не по правде и с теми б судьями в ых неправедных судех велел бы государь перед бояры давати очные ставки. И со всякими людми велел бы их государь судить на Москве и в городех безсрочно, а на них бы велел государь искати где хто судим. И посулы бы государь велел вывесть». Еще одно требование дворян и детей боярских касалось принятия указа о детях боярских, поступавших в холопы: «И государь бы их пожаловал, о тех детях боярских, о верстаных и о неверстаных, которые были у розбору и в салдатцкой службе, и покиня поместья свои и вотчины, и которые породились после розбору, а отцы их побиты и померли, и они, не бив челом государю об отцовских поместьях и не хотя служить, били челом в боярские дворы и к своей братьи, велел свой государев указ учинить».

Закрыть

Челобитная городовых дворян и детей боярских в основном была удовлетворена 23 июля 1641 года, когда было принято пять указов: 1) о возвращении насильно захваченных крестьян; 2) об установлении 10-летнего срока сыска беглых людей; 3) о введении новых правил суда с духовенством и установлении 15-летнего срока сыска вывезенных крестьян и 10-летнего — беглых; 4) о запрете проезжих пошлин и сносе построенных без указа мельниц; 5) о возвращении верстанных детей боярских и недорослей, владевших поместьями и вотчинами, на службу с «городами» и об окончательном запрете на похолопление уездных дворян. Не был забыт и самый щекотливый пункт коллективной челобитной — об искоренении взяточничества, причем служилым людям предлагалось самим начинать такие дела: «А хто посулы емлет, и на тех бити челом и извещати имянно. И будет сыщетца, и им от государя быти в опале жив большом наказанье». Возможно, что в то же время планировалась новая раздача денежного жалованья. Как отмечал П. П. Смирнов, в марте и июне 1641 года боярин Федор Иванович Шереметев и дьяк Григорий Нечаев собирали с какой-то целью в Приказе приказных дел списки и десятни денежных раздач дворянам и детям боярским разных городов. Более определенно можно сказать о состоявшемся тогда же по указу 12 января 1641 года общем верстании новиков всех городов окольничим Федором Васильевичем Волынским и дьяками Василием Яковлевым и Никифором Демидовым.

Благоверный князь Андре́й Смоленский, Переяславский

Краткое житие благоверного князя Андрея Смоленского, Переяславского

Свя­той бла­го­вер­ный князь Ан­дрей был сы­ном смо­лен­ско­го кня­зя Фе­о­до­ра Фо­мин­ско­го. Еще в юные го­ды, тя­го­тясь рас­пря­ми сво­их бра­тьев, он оста­вил род­ной го­род и про­стым стран­ни­ком при­шел в Пе­ре­я­с­лавль-За­лес­ский. В сми­ре­нии и кро­то­сти он трид­цать лет про­слу­жил по­но­ма­рем в хра­ме свя­ти­те­ля Ни­ко­лая, око­ло ко­то­ро­го и был по­гре­бен. По­сле его кон­чи­ны об­на­ру­жи­ли на­след­ствен­ный кня­же­ский пер­стень, зо­ло­тую цепь и за­пис­ку со сло­ва­ми: «Аз есмь Ан­дрей, един от смо­лен­ских кня­зей». Об­ре­те­ние мо­щей свя­то­го бла­го­вер­но­го кня­зя Ан­дрея Смо­лен­ско­го про­изо­шло в 1539 го­ду по хо­да­тай­ству пре­по­доб­но­го Да­ни­и­ла Пе­ре­я­с­лав­ско­го († 1540, па­мять 7 ап­ре­ля).

Полное житие благоверного князя Андрея Смоленского, Переяславского

За­висть и кра­мо­лы про­тив Ан­дрея его ро­ди­чей-кня­зей, столь обыч­ные на Ру­си в древ­нее вре­мя, не за­ста­ви­ли кня­зя за­щи­щать свои пра­ва и власть так­же кра­мо­лой; он не под­нял и от­кры­той борь­бы – не взял­ся за ору­жие, что так час­то бы­ва­ло в по­доб­ных слу­ча­ях. Крот­кий князь от­ка­зал­ся от сво­е­го уде­ла, бро­сил все свое до­сто­я­ние и скрыл­ся из оте­че­ствен­но­го го­ро­да. Бед­ным стран­ни­ком свя­той Ан­дрей явил­ся в го­род Пе­ре­я­с­лавль-За­лес­ский (око­ло 1360 го­да) и по­се­лил­ся при церк­ви свя­то­го Ни­ко­лая Чу­до­твор­ца у го­род­ских во­рот. Неко­то­рое вре­мя спу­стя смо­лен­ский князь был при­нят по­но­ма­рем к этой церк­ви и в та­кой скром­ной долж­но­сти под­ви­зал­ся трид­цать лет, скры­вая от всех свое знат­ное про­ис­хож­де­ние. Ска­за­ния не опи­сы­ва­ют под­ви­ги свя­то­го кня­зя-по­но­ма­ря, но уж од­но это раз­ве не ве­ли­кий под­виг – оста­вить кня­же­ние, се­мью, род­ной го­род и сде­лать­ся по­но­ма­рем при бед­ной церк­ви чу­жо­го го­ро­да? Ко­гда свя­той Ан­дрей пре­ста­вил­ся (око­ло 1390 го­да), на его те­ле на­шли зо­ло­тую цепь и пер­стень – зна­ки кня­же­ско­го до­сто­ин­ства, тя­же­лые же­лез­ные вери­ги – знак его по­движ­ни­че­ства, а так­же ма­лую хар­тию, на ко­то­рой ру­кою по­чив­ше­го бы­ло на­пи­са­но: «Аз есмь Ан­дрей, един от смо­лен­ских кня­зей. За­ви­сти ра­ди и кра­мо­лы от бра­тий мо­их оста­вих кня­же­ние мое и дом и про­чее».

Бед­но­го по­но­ма­ря по­хо­ро­ни­ли при Ни­коль­ской церк­ви, при ко­то­рой он про­хо­дил свое скром­ное слу­же­ние, при­чем его те­ло обер­ну­ли бе­ре­стой.

Мно­го лет про­шло с тех пор, но жи­те­ли Пе­ре­я­с­лав­ля пом­ни­ли о по­движ­ни­ке-по­но­ма­ре. Ско­ро по­сле кон­чи­ны на­ча­ли по­чи­тать его свя­тым и празд­но­вать па­мять в день пре­став­ле­ния – 27 ок­тяб­ря; на­пи­са­ли его об­раз; со­ста­ви­ли служ­бу – осо­бые сти­хи­ры и ка­нон. Но по­том, око­ло по­ло­ви­ны XVI сто­ле­тия, празд­но­ва­ние па­мя­ти свя­то­го Ан­дрея по­че­му-то пре­кра­ти­лось, и о по­движ­ни­ке ста­ли за­бы­вать. В то вре­мя в Пе­ре­я­с­лав­ле-3алес­ском под­ви­зал­ся пре­по­доб­ный Да­ни­ил, уро­же­нец это­го го­ро­да, ко­то­рый, ве­ро­ят­но, хо­ро­шо знал уст­ные пре­да­ния о свя­том Ан­дрее и по­се­щал храм, при ко­то­ром угод­ник слу­жил по­но­ма­рем, и его мо­ги­лу, ви­дел его об­раз и вери­ги. Пре­по­доб­ный ре­шил со­дей­ство­вать про­слав­ле­нию свя­то­го кня­зя Ан­дрея.

В по­след­ний год жиз­ни пре­по­доб­но­му Да­ни­и­лу слу­чи­лось быть в Москве по де­лам сво­ей оби­те­ли. Он про­сил у ма­ло­лет­не­го го­су­да­ря Иоан­на Ва­си­лье­ви­ча IV, сво­е­го крест­но­го сы­на, и у мит­ро­по­ли­та Иоаса­фа (1539–1542) средств на по­строй­ку об­вет­шав­ших церк­вей го­ро­да Пе­ре­я­с­лав­ля во имя Иоан­на Пред­те­чи (у за­пад­ных го­род­ских во­рот) и во имя свя­ти­те­ля Ни­ко­лая. За­тем пре­по­доб­ный рас­ска­зал ца­рю и мит­ро­по­ли­ту, что при Ни­коль­ском хра­ме ле­жат мо­щи свя­то­го Ан­дрея, кня­зя Смо­лен­ско­го, и про­сил доз­во­ле­ния осви­де­тель­ство­вать их. Он пе­ре­дал те уст­ные рас­ска­зы, ко­то­рые хо­ди­ли в Пе­ре­я­с­лав­ле о свя­том угод­ни­ке, упо­мя­нул о том, что ра­нее па­мять его в Ни­коль­ской церк­ви празд­но­ва­лась еже­год­но, ука­зы­вал на служ­бу свя­то­му и его об­раз и горь­ко жа­ло­вал­ся на то, что жи­те­ли Пе­ре­я­с­лав­ля пе­ре­ста­ли вспо­ми­нать о свя­том угод­ни­ке Бо­жи­ем. «Для то­го воз­ве­стил я все это дер­жа­ве тво­ей, го­су­дарь, – го­во­рил пре­по­доб­ный, – чтобы не при­шел в за­бве­ние та­кой свя­той. Бо­юсь, чтобы за мол­ча­ние свое я не был по­ви­нен осуж­де­нию».

Го­су­дарь от­пу­стил сред­ства из сво­ей каз­ны на по­строй­ку но­вых хра­мов на ме­сто об­вет­шав­ших и вме­сте с мит­ро­по­ли­том раз­ре­шил пре­по­доб­но­му Да­ни­и­лу и мест­но­му ду­хо­вен­ству рас­ко­пать мо­ги­лу свя­то­го Ан­дрея и осмот­реть его мо­щи, ле­жа­щие в зем­ле. Ко­гда пре­по­доб­ный, воз­вра­тив­шись в Пе­ре­я­с­лавль, воз­ве­стил об этой ми­ло­сти, все так об­ра­до­ва­лись, что хо­те­ли зво­ном со­би­рать на­род на тор­же­ство от­кры­тия мо­щей. Но один свя­щен­ник за­ме­тил: «Ес­ли Бо­гу бу­дет угод­но явить мо­щи ра­ба Сво­е­го, то без зво­на со­вер­шим мо­лебст­вие и пой­дем к мо­ги­ле угод­ни­ка. То­гда станет яс­но, угод­но ли это де­ло Бо­гу и са­мо­му свя­то­му».

Так и по­сту­пи­ли. От­пе­ли мо­ле­бен и, разо­брав над­гро­бие, рас­ко­па­ли мо­ги­лу. Ока­за­лось, что хо­тя тле­ние и кос­ну­лось мо­щей свя­то­го, од­на­ко те­ло бы­ло це­ло; со­ста­вы не от­де­ли­лись один от дру­го­го. Несмот­ря на то, что о тор­же­стве не из­ве­ща­ли на­роч­но, на него со­бра­лось мно­же­ство на­ро­да. И ко­гда свя­тые мо­щи ис­ко­па­ли и от­греб­ли с них ис­тлев­шую бе­ре­сту, мно­гие недуж­ные бра­ли ее ку­соч­ки и по­лу­ча­ли ис­це­ле­ние. Осви­де­тель­ство­вав мо­щи свя­то­го кня­зя Ан­дрея и не вы­ни­мая их из зем­ли, пре­по­доб­ный Да­ни­ил по­слал до­не­се­ние ца­рю и мит­ро­по­ли­ту. Из Моск­вы для офи­ци­аль­но­го осви­де­тель­ство­ва­ния мо­щей бы­ли при­сла­ны ар­хи­манд­рит Чу­дов­ско­го мо­на­сты­ря Иона и про­то­поп Успен­ско­го со­бо­ра Гу­рий. Ко­гда они осмот­ре­ли мо­щи свя­то­го угод­ни­ка Бо­жия, Иона спро­сил пре­по­доб­но­го Да­ни­и­ла: «За­чем ты сви­де­тель­ство­вал сии мо­щи? Кто по­ве­лел те­бе это?»

Пре­по­доб­ный был силь­но огор­чен уко­риз­нен­ны­ми сло­ва­ми Ио­ны. Он за­пла­кал и го­во­рил, что по­сту­пил не са­мо­воль­но, а с доз­во­ле­ния ца­ря и мит­ро­по­ли­та, ко­то­рые при­ка­за­ли ему осви­де­тель­ство­вать мо­щи свя­то­го Ан­дрея; ука­зал на его об­раз; со­слал­ся на служ­бу свя­то­му. На­ко­нец он пред­ста­вил трех че­ло­век, ко­то­рые по­лу­чи­ли ис­це­ле­ние от неду­гов при от­кры­тии мо­щей: упра­ви­тель цар­ских сел Иоанн Окля­че­ев ска­зал, что он ис­це­лил­ся от дол­го­лет­ней го­лов­ной бо­лез­ни по­сле при­кос­но­ве­ния к мо­щам свя­то­го кня­зя; од­на жен­щи­на из Пе­ре­яс­лав­ля рас­ска­за­ла, что три го­да она стра­да­ла тя­же­лой бо­лез­нью гор­ла, не мог­ла вы­го­во­рить сло­ва, но ко­гда при от­кры­тии мо­щей свя­то­го Ан­дрея она взя­ла ку­со­чек бе­ре­сты и про­гло­ти­ла его, тот­час по­чув­ство­ва­ла об­лег­че­ние и ста­ла го­во­рить; дру­гая жен­щи­на так­же при по­мо­щи бе­ре­сты от мо­щей свя­то­го ис­це­ли­лась от про­дол­жи­тель­ной глазной бо­лез­ни.

Но ни до­во­ды пре­по­доб­но­го Да­ни­и­ла, ни за­сви­де­тель­ство­ван­ные чу­де­са свя­то­го кня­зя Ан­дрея не убе­ди­ли Иону и Гу­рия. Иона об­ра­тил­ся к пре­по­доб­но­му с та­ки­ми сло­ва­ми: «Прео­свя­щен­ный мит­ро­по­лит ни­че­го не ска­зал мне о свя­тых мо­щах и не дал ни­ка­ко­го при­ка­за­ния».

Это зна­чи­ло, что мит­ро­по­лит Иоасаф оста­вил де­ло на ре­ше­ние са­мих Ио­ны и Гу­рия, а они счи­та­ли недо­ста­точ­но яс­ны­ми сви­де­тель­ства о свя­то­сти кня­зя Ан­дрея и от­ка­зы­ва­лись про­сла­вить угод­ни­ка Бо­жия цер­ков­ным празд­но­ва­ни­ем. Пре­по­доб­ный Да­ни­ил силь­но огор­чил­ся ре­ше­ни­ем мит­ро­по­ли­та и по­слан­ных им сле­до­ва­те­лей и пред­ска­зал, что за неве­рие в свя­тость угод­ни­ка Бо­жия всех тро­их по­стиг­нут скор­би: мит­ро­по­лит ско­ро бу­дет свер­жен с прес­то­ла, Ионе пред­ска­зал раз­ные несча­стья, Гу­рию – ли­ше­ние лю­би­мо­го сы­на. Сна­ча­ла они сму­ти­лись, услы­шав гроз­ные пред­ска­за­ния по­движ­ни­ка, по­том ска­за­ли, что от ста­ро­сти он ли­шил­ся смыс­ла (в то вре­мя пре­по­доб­но­му бы­ло 80 лет) и го­во­рит непо­доб­ное. Од­на­ко про­ро­че­ство пре­по­доб­но­го Да­ни­и­и­ла точ­но сбы­лось.

За­бо­ты по­движ­ни­ка о про­слав­ле­нии свя­то­го кня­зя Ан­дрея не про­па­ли на­прас­но. С то­го вре­ме­ни вос­по­ми­на­ние о свя­том кня­зе сно­ва ожи­ло в Пе­ре­яс­лав­ле-За­лес­ском, и па­мять его на­ча­ли празд­но­вать мест­но. Ука­зом Свя­тей­ше­го Си­но­да 1749 го­да мест­ное празд­но­ва­ние бла­го­вер­но­му кня­зю Ан­дрею бы­ло утвер­жде­но; ука­зом пред­пи­сы­ва­лось: на всех служ­бах в церк­вях го­ро­да Пе­ре­яс­лав­ля по­ми­нать свя­то­го кня­зя Ан­дрея ря­дом с име­на­ми дру­гих угод­ни­ков Пе­ре­яс­лав­ских.

Чу­де­са при его гро­бе про­дол­жи­ли со­вер­шать­ся. Так, во вре­мя од­но­го по­жа­ра де­ре­вян­ная цер­ковь свя­ти­те­ля Ни­ко­лая сго­ре­ла до­тла, но гроб свя­то­го кня­зя, его об­раз, сто­яв­ший над гро­бом, пе­ле­на и ико­на Бо­го­ма­те­ри на гро­бе оста­лись це­лы и невре­ди­мы.

В на­сто­я­щее вре­мя свя­тые мо­щи бла­го­вер­но­го кня­зя Ан­дрея по­чи­ва­ют под спу­дом в церк­ви свя­ти­те­ля Ни­ко­лая.

АНДРЕЙ СМОЛЕНСКИЙ

Святой благоверный князь Андрей Смоленский

Андрей Переяславский (+ ок. 1390), князь Смоленский, святой благоверный

Память 27 октября — обретение мощей в 1539 году, 8 июля (местн. в Переславль-Залесском Никольском женском монастыре) — второе обретение мощей в 2000 году , в Соборах Смоленских и Ростово-Ярославских святых

О начальной поре жизни святого благоверного князя Андрея ничего не известно, так как он скрывал своё происхождение. Около 1360 года святой Андрей как бедный странник пришел в Переяславль (современый Переславль-Залесский) и поселился при церкви в честь свт. Николая у городских ворот, через некоторое время стал пономарем и в течение 30 лет нёс это послушание. По кончине святого на теле его нашли золотую цепь и перстень — знаки княжеского достоинства, железные вериги — знак тайного подвижничества, а также небольшую записку, на которой его рукой было написано: «Аз есмь Андрей, един от смоленских князей. Зависти ради и крамолы от братий моих оставих княжение мое, и дом, и прочее». Исходя из текста записки, архиеп. Филарет (Гумилевский) предполагал, что Андрей был сыном смоленского князя Федора Слепого Фоминского, современника великого князя Симеона Гордого (+ 1353). Смоленское княжество было тогда раздроблено на мелкие части, раздел любого наследства между смоленскими князьями (их было в одно время 17) сопровождался завистью и ссорами. Предполагаемый отец князя Андрея — Федор ушел в Тверь, а сам Андрей избрал путь уничижения, нищеты, тайного подвижничества и молитвы.

Князя-пономаря похоронили при Никольской церкви, обернув его тело берестой. Впоследствии золотая цепь и перстень были взяты вел. кн. Иоанном III Васильевичем, давшим за них в церковь свт. Николая ругу. Вероятно, именно тогда была составлена служба благоверному князю Андрею, написана икона, т. е. совершено местное прославление; в церкви хранились вериги святого.

Во времена прп. Даниила Переяславского (1453-1540), возможно по причине запустения церкви свт. Николая, празднование памяти благоверного князя Андрея уже не совершалось. Прп. Даниил, уроженец Переяславля, хорошо знал устные предания о святой князе, посещал храм, где тот некогда служил пономарем, видел его могилу, вериги и образ и решил возобновить празднование его памяти. В 1539 г., находясь в Москве по делам обители, прп. Даниил испросил средств у малолетнего государя Иоанна IV Васильевича, своего крестника, и у митр. Иоасафа на обновление обветшавших переяславльских церквей во имя Иоанна Предтечи и во имя свт. Николая. Прп. Даниил рассказал также царю и митрополиту, что при Никольском храме лежат мощи святого князя Андрея, и что ему ранее совершалась церковная служба, и получил благословение на освидетельствование останков святого. Вернувшись в Переяславль, прп. Даниил вскрыл могилу и освидетельствовал мощи князя, не вынимая их из земли: «Мощи его яко миром облияны видяхуся, яко благоухание некое испущающе… Власы бяху главни и руси, и велицы, и цели бяху и яко свет светяхуся, и ризы его… обретошася сверху главы и до ногу на едину страну яко скутаны бяху, на них же бяху пугвицы медяные» . Многие болящие получили исцеление от мощей святого.

По донесению прп. Даниила из Москвы приехали архим. Чудова монастыря Иона (Собина) и протопоп Успенского собора Гурий, но они не поверили в святость князя и даже укорили Даниила в самовольном свидетельствовании мощей. Преподобный был сильно огорчен, он заплакал и говорил, что поступил не самовольно, а с дозволения царя и митрополита, которые приказали ему освидетельствовать мощи святого Андрея; указал на его образ; сослался на службу святому. Наконец он представил трех человек, которые получили исцеление от недугов при открытии мощей: управитель царских сел Иоанн Оклячеев сказал, что он исцелился от долголетней головной болезни после прикосновения к мощам святого князя; одна женщина из Переяс­лавля рассказала, что три года она страдала тяжелой болезнью горла, не могла выговорить слова, но когда, при открытии мощей святого Андрея, она взяла кусочек бересты и проглотила его, тотчас почувствовала облегчение и стала говорить; другая женщина также при помощи бересты от мощей святого исцелилась от продолжительной главной болезни. Но ни доводы преподобного Даниила, ни засвидетельствованные чудеса святого князя Андрея не убедили Иону и Гурия. Иона обратился к преподобному с такими словами: «Преосвященный митрополит ничего не сказал мне о святых мощах и не дал никакого приказания». Это значило, что митрополит Иоасаф оставил дело на решение самих Ионы и Гурия, а они считали недостаточно ясными свидетельства о святости князя Андрея и отказывались прославить угодника Божия церковным празд­нованием.

Преподобный Даниил сильно огорчился решением митрополита и посланных им сле­дователей и предсказал, что за неверие в святость угодника Божия всех троих постигнут скорби: митрополит скоро будет свержен с прес­тола, Ионе предсказал разные несчастья, Гурию — лишение любимого сына. Сначала они смутились, услышав грозные предсказания подвижника, потом сказали, что от ста­рости он лишился смысла (в то время преподобному было 80 лет) и говорит неподобное.

Мощи князя Андрея покрыли пеленами, положили в новый гроб и захоронили.

Святой благоверный князь Андрей Смоленский. Икона работы инокини Екатерины (Омельченко), 2000 год. Благовещенский храм Никольского женского монастыря г. Переславль-Залесский

Е. Е. Голубинский считал, что представители митрополита были не удовлетворены малым количеством чудес и скудостью сведений о жизни князя Андрея. Исследователь полагал, что ходатайство прп. Даниила о возобновлении церковного празднования памяти святого князя не имело успеха. Этот вывод не бесспорен, прп. Даниилу, несомненно, было отказано в том, чтобы мощи святого оставались «на вскрытии», но было ли отказано в возобновлении празднования его памяти, остается неясным. В службе князю Андрею утверждается, что местное празднование ему было установлено в 1539 г. Даже если празднование памяти первоначально было запрещено, то запрет вскоре, вероятно, отменили, т. к. все предсказания прп. Даниила в точности исполнились. Вместо сведенного с престола митр. Иоасафа на Московскую кафедру в 1542 г. вступил свт. Макарий. По благословению святителя и повелению царя Иоанна IV было написано житие прп. Даниила. Рассказ об обретении мощей благоверного князя Андрея в 1539 г., помещенный в этом житии, вероятно, был подтвержден установлением празднования памяти благоверного князя Андрея. Можно считать, что вторичное установление местного празднования относится ко времени завершения работы над житием — к 1563 г.

Впоследствии имя святого благоверного князя Андрея Смоленского было включено в святцы. Под 27 октября «обретение мощей святаго благовернаго князя Андрея Смоленскаго, иже в Переяславле Залесском» отмечено в Месяцеслове Симона (Азарьина) сер. 1650-х гг. . Кроме того, память святого под 30 ноября отмечена в Кайдаловских святцах кон. XVII в. . Указом Переяславской консистории от 14 августа 1749 г. было предписано поминать святого князя Андрея на литиях и отпустах по всей Переяславской епархии .

Можно предположить, что после обретения мощи благоверного князя Андрея были положены под спудом внутри возобновлённой деревянной церкви свт. Николая, которая с тех пор именовалась и церковью блгв. кн. Андрея.

Во время одного из пожаров церковь полностью сгорела, но надгробие благоверного князя, на котором находилась пелена и иконы Пресвятой Богородицы и святого, остались целы.

В 1714 году на месте деревянного храма был выстроен каменный и при нём учреждён девичий монастырь во имя блгв. кн. Андрея Смоленского, упразднённый в 1764 г. . Храм стал приходским, разрушен в советское время.

Второе обретение мощей святого Андрея совершилось 21 июля 2000 года, на месте обретения установлен деревянный крест. В настоящее время мощи покоятся в Переславль-Залесском Никольском на Болоте женском монастыре.

В Минее (МП) под 27 октября, в день обретения мощей блгв. кн. Андрея, помещена бденная служба. В службе Собора Ростово-Ярославских святых св. Андрей упомянут в славнике стиховных стихир вечерни, а также в третьем тропаре восьмой песни канона утрени.

Житие благоверного князя Андрея Смоленского представляет собой выписку из жития прп. Даниила Переяславского с небольшим вступлением. Житие прп. Даниила было составлено, по мнению одних исследователей, в 1562-1563 годах (Н. Н. Покровский), по мнению других — в 1556-1563 годах (С. И. Смирнов, О. А. Белоброва) духовником царя Иоанна IV Васильевича Грозного, будущим митрополитом Московским Афанасием, который родился в Переяславле, в 1530-1549 годах был настоятелем соборной церкви города, свидетелем жизни прп. Даниила и его учеником .

Одним из ранних изображений святого является фреска 1662-1668 гг., выполненная артелью Гурия Никитина, на южной грани юго-западного столпа Троицкого собора Переславль-Залесского Данилова монастыря. Святой представлен в рост, фронтально, в княжеских одеждах: тёмно-вишнёвом платье, украшенном растительным орнаментом и каймой, с поясом, в плаще сине-зелёного цвета, скрепленном на груди фибулой; правая рука с раскрытой ладонью, левая — опущена вниз; у него тёмно-русые волосы до плеч, на прямой пробор, и короткая округлая борода.

В иконописном подлиннике конца XVIII в. об облике святого князя Андрея сказано: «Аки Никита мученик брадою, и власы по плещам, в руке крест, в левой меч, ризы княжески». Сохранилась прорись его поясного изображения на иконе XVII в. .

Молитвословия

Тропарь, глас 8

Блаже́нство Ева́нгельское возлюби́в,/ Богому́дре кня́же Андре́е,/ чистоту́ се́рдца де́вством почти́л еси́,/ и суету́ ми́ра сего́ презр’ев,/ устреми́лся еси́ зре́ти Бо́га,/ И́же тя́ просла́ви чудесы́ во врачева́нии разли́чне стра́ждущих./ Сего́ ра́ди мо́лим тя́:/ проси́ на́м у Христа́ Го́спода/ от вся́ких ско́рбей избавле́ния// и получе́ния Ца́рствия Небе́снаго.

Ин тропарь, глас 2

Гра́д тво́й Смоле́нск, я́ко чу́жд, име́я,/ водвори́лся еси́ во гра́де Переясла́вле,/ и в дому́ святи́теля Никола́я жесто́ким житие́м вре́менную жи́знь соверши́в,/ восте́кл еси́ в го́рняя предстоя́ти Христу́,/ Его́же моли́ о творя́щих па́мять твою́,/ да вси́ вопие́м ти́:/ ра́дуйся, свя́те кня́же Андре́е,// а́нгелом собесе́дниче и человеко́м помо́щниче.

Ин тропарь, глас 4

Возвы́сився на доброде́тель/ и, очи́стив у́м сво́й, к жела́нию прекра́сному дости́гл еси,/ безстра́стием украси́вся свои́м поще́нием изря́дно,/ в моли́твах безпло́тно вознесе́ся/ и возсия́ в ми́ре, я́ко со́лнце, во гра́де Переясла́вле,/ о́тче преблаже́нне, свя́те кня́же Андре́е Смоле́нский,// моли́ спасти́ся душа́м нашим.

Кондак, глас 8

Насажде́н во дво́рех Госпо́дних,/ свои́ми преподо́бными де́тельми/ в дому́ свята́го Чудотво́рца Никола́я/ кра́сно процве́л еси́,/ ми́ра красоту́ и сла́ву сего́ св’ета ни во что́ вмени́в,/ Еди́наго Христа́ возлюби́л еси́;/ сле́з твои́х тече́нием напая́ем,/ уязви́лся еси жела́нием бу́дущих даро́в./ Те́мже зове́м ти́:/ радуйся, свя́те кня́же Андре́е Смоле́нский,// гра́ду Переясла́влю похвало́// и все́й Росси́йстей земли вели́кое утверждение.

Величание

Ублажа́ем тя́,/ благове́рный вели́кий кня́же Андре́е,/ и чти́м святу́ю па́мять твою́;/ ты́ бо мо́лиши о на́с/ Христа́ Бо́га на́шего.

Литература

• Пономарев А. И. Памятники древнерусской церковно-учительной литературы. СПб., 1898. Вып. 4: Славяно-русский Пролог. С. 64-67;
• Смирнов С. И. Житие прп. Даниила, Переяславского чудотворца: Повесть о обретении мощей и чудеса его. М., 1908;
• Минея (МП). Окт. С. 690-712; Май. Ч. 3. С. 24, 33.
• Филарет (Гумилевский). РСв. Месяцы сентябрь-декабрь. Чернигов, 1865. С. 263-267;
• Ключевский. Древнерусские жития. С. 282;
• Барсуков. Источники агиографии. Стб. 39-40;
• Филимонов. Иконописный подлинник; Зверинский; Сергий (Спасский). Месяцеслов. Т. 2. С. 332;
• Голубинский. Канонизация святых. С. 86, 152;
• ЖСв. Кн. доп. 1. Сент.-дек. С. 251-256;
• Покровский Н. Н. Афанасий (в миру Андрей) // СККДР. Вып. 2. Ч. 1. С. 73-74;
• Белоброва О. А. Житие Даниила Переяславского // Там же. С. 257-259;
• Муравьев А. И. Жития святых Российской Церкви, также иверских и славянских, и местночтимых подвижников благочестия. Месяц октябрь. М., 1994р. С. 357-365.
• Сергиевский Ф., свящ. Сказание о жизни, подвигах и обретении мощей св. Андрея, блгв. кн. Смоленского, Переславского чудотворца. М., 1890;
• Маркелов. Святые Древней Руси. Т. 1. С. 80-81; Т. 2. С. 50-51.

Использованные материалы

• Игум. Андроник (Трубачёв), Е. В. Романенко, Т. Л. Попова. Андрей Переяславский // Православная энциклопедия, т. 2, с. 377-379
• Благоверный князь Андрей Смоленский // сайт «Азбука веры»
• Минея. Октябрь, изд. Московской Патриархии, с. 695, 696, 704:
• (тропари)
• (величание)
• (кондак)

«Второе обретение мощей блгв. кн. Андрея Смоленского, Переяславского чудотворца (2000)», страница Монастырского вестника, официального сайта Синодального отдела по монастырям и монашеству Русской Православной Церкви, .

РГБ. Троиц. № 696. Л. 228 об.- 229

РГБ. МДА. № 201. Л. 306

Сергий (Спасский). С. 332

Голубинский. С. 557

Зверинский. Т. 2. № 986. С. 228