ПОСТЕПЕННО, НО НАСТОЯТЕЛЬНО
В результате двух успешных войн с Ираном (1804-1813) и Турцией (1806-1812) российская империя приобретает Карабахское, Ганджинское, Шекинское, Дербентское, Кубинское ханства, добивается признания за собой прав на Гурию и Мегрелию. Новые территории – новые подданные, а вместе с ними и новые проблемы. Российская военная и гражданская администрации очень скоро узнали, что такое горский менталитет и кавказские социально-экономические отношения.
Ознакомившись с планом Ермолова, император Александр отдал распоряжение: «Покорять горские народы постепенно, но настоятельно, занимать лишь то, что удержать за собою можно, не распространять иначе, как став твердую ногою и обеспечив занятое пространство от покушений неприязненных».
100 великих полководцев
ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА
Включение в состав России Грузии, Восточной Армении и Северного Азербайджана поставило вопрос и о присоединении Северного Кавказа, имевшего важное стратегическое положение. Российское правительство не могло осуществлять свои внешнеполитические цели в Закавказье, не закрепившись на Северном Кавказе. Заняться вплотную этой проблемой российское правительство смогло лишь после окончания войн с Наполеоном.
В 1816 году командиром отдельного Грузинского (с 1820 г. — Кавказского) корпуса был назначен генерал, герой войны 1812 года А.П. Ермолов. С 1817 года он начал планомерное наступление на районы Чечни и Дагестана, сопровождавшееся строительством укрепленных пунктов и обустройством безопасных дорог. Благодаря его деятельности кольцо экономической и политической блокады вокруг этого региона сжималось все туже. Это еще больше накаляло обстановку, тем более что продвижение русской армии сопровождалось уничтожением непокорных аулов.
В 20-х годах ХIX века началось широкое антироссийское движение горцев Кавказа. В этих условиях на основе ислама начала формироваться идеология мюридизма, в основе которой лежали постулаты строгого соблюдения мусульманских обрядов, безусловного подчинения вождям и наставникам. Его последователи провозглашали невозможность подчинения правомерного мусульманина монарху-иноверцу. В конце 20-х годов на территории Чечни и Дагестана на основе этой идеологии сформировалось военно-теократическое государственное образование имамат, первым имамом которого стал Гази-Магомет, призвавший горцев вести священную войну против русских войск (газават).
Русское правительство приняло решение о решительном подавлении этого движения. Преемник Ермолова И.Ф. Паскевич в 1830 году обратился с «Прокламацией к населению Дагестана и кавказских гор», в которой объявил Гази-Магомеда возмутителем спокойствия и объявил ему ответную войну. Вскоре первый имам погиб. Вторым имамом стал Гамзат-Бек, погибший от кровной мести.
Россия прочно оказалась втянута в Кавказскую войну. Расчеты российских правящих кругов на быструю победу не оправдались. Непривычные условия горной войны, сопротивление местного населения, отсутствие единой стратегии и тактики ведения военных действий растянуло эту войну более чем на тридцать лет.
В 1834 году новым имамом был провозглашен Шамиль (1797–1871) — сын аварского крестьянина, наиболее яркая и талантливая личность среди руководителей горцев. Его отличали широкая образованность, храбрость, талант военачальника, а также религиозный фанатизм. Ему удалось сосредоточить в своих руках всю полноту власти, укрепив тем самым государственность, накопить военные силы. 40-е годы XIX века стали временем наибольших его успехов. Шамилю удалось нанести ряд чувствительных поражений русской армии. В 1843 году он развернул боевые действия в Северном Дагестане, сильно встревожившие российское правительство.
В 1845 году наместником Закавказья был назначен М.С. Воронцов, получивший чрезвычайные полномочия. Однако его карательная экспедиция закончилась неудачей. В 1846 году Шамиль вторгся в Осетию и Кабарду, намереваясь продвинуть границы своего государства на Запад. Но глобальные планы Шамиля не соответствовали экономическому и военному потенциалу имамата. С конца 40-х годов XIX века это государство стало клониться к закату. Во время Крымской войны он не сумел оказать действенной помощи турецкой армии на Кавказе. Захват в 1854 году г. Цинандали был его последним крупным успехом.
После Крымской войны российское правительство повело решительное наступление на Шамиля. Существенно возросла численность русской армии. В августе 1856 года Александр II назначил наместником Кавказа и новым главнокомандующим кавказской армией князя А.И. Барятинского. В 1857–1859 годах ему удалось завоевать всю Чечню и повести наступление на Дагестан.
В августе 1859 года, после ожесточенного сражения в ауле Гуниб, Шамиль был взят в плен. Имамат прекратил свое существование. Последний крупный очаг сопротивления горцев — урочище Кбааде — был взят русскими войсками в 1864 году. Многолетняя кавказская война закончилась.
«ПРОКОНСУЛ КАВКАЗА»
В сентябре 1816 года Ермолов прибыл на границу Кавказской губернии. В октябре он приехал на Кавказскую линию в город Георгиевск. Оттуда сразу же выехал в Тифлис, где его ожидал бывший главнокомандующий генерал от инфантерии Николай Ртищев. 12 октября 1816 года высочайшим приказом Ртищев был отчислен из армии.
По обозрении границы с Персией отправился в 1817 году чрезвычайным и полномочным послом ко двору персидского шаха Фетх-Али. Мир был утвержден, изъявлено в первый раз согласие допустить пребывание российского поверенного в делах и с ним вместе миссии. По возвращении из Персии всемилостивейше награжден чином генерала от инфантерии.
Ознакомившись с обстановкой на Кавказской линии, Ермолов наметил план действий, которого затем придерживался неуклонно. Учитывая фанатизм горских племен, их необузданное своеволие и враждебное отношение к русским, а также особенности их психологии, новый главнокомандующий решил, что установить мирные отношения при существующих условиях совершенно невозможно. Ермолов составил последовательный и систематический план наступательных действий. Ермолов не оставлял безнаказанными ни одного грабежа и набега горцев. Он не начинал решительных действий, предварительно не оборудовав базы и не создав наступательные плацдармы. В числе составляющих плана Ермолова были постройка дорог, создание просек, возведение укреплений, колонизация края казаками, образование «прослоек» между враждебными России племенами путем переселения туда пророссийски настроенных племен.
«Кавказ, — говорил Ермолов, — это огромная крепость, защищаемая полумиллионным гарнизоном. Надо или штурмовать ее, или овладеть траншеями. Штурм будет стоить дорого. Так поведем же осаду!»
Ермолов перенес левый фланг Кавказской линии с Терека на Сунжу, где он усилил Назрановский редут и заложил в октябре 1817 году укрепление Преградный Стан в ее среднем течении.
Осенью 1817 года кавказские войска были усилены прибывшим из Франции оккупационным корпусом графа Воронцова. С прибытием этих сил у Ермолова оказалось в общей сложности около 4 дивизий, и он мог перейти к решительным действиям.
На Кавказской линии положение дел было следующим: правому флангу линии угрожали закубанские черкесы, центру — кабардинцы, а против левого фланга за рекой Сунжей жили чеченцы, пользовавшиеся высокой репутацией и авторитетом среди горских племен. При этом черкесы были ослаблены внутренними раздорами, кабардинцев косила чума — опасность угрожала в первую очередь от чеченцев. «Теперь скажу о народах, против Кавказской линии обитающих. От вершин Кубани по левому берегу живут подвластные Оттоманской Порте народы под общим названием закубанцев, известные, воинственные, редко спокойные… Против центра линии лежит Кабарда, некогда многолюдная, коей жители, почитаемые храбрейшими между горцами, нередко по многолюдству своему отчаянно противостояли русским в кровопролитных сражениях… Моровая язва была союзницею нашею против кабардинцев; ибо, уничтожив совершенно все население Малой Кабарды и производя опустошение в Большой, до того их ослабила, что они не могли уже как прежде собираться в больших силах, но делали набеги малыми партиями; иначе и войска наши, на большом пространстве частьми слабыми рассеянные, могли бы подвергаться опасности. Весьма многие предприняты в Кабарду экспедиции, иногда заставляли их возвращать или платить за сделанные похищения.
…Ниже по течению Терека живут чеченцы, самые злейшие из разбойников, нападающие на линию. Общество их весьма малолюдно, но чрезвычайно умножилось в последние несколько лет, ибо принимались дружественно злодеи всех прочих народов, оставляющие землю свою по каким-либо преступлениям. Здесь находили они сообщников, тотчас готовых или отмщевать за них, или участвовать в разбоях, а они служили им верными проводниками в землях, им самим не знакомых. Чечню можно справедливо назвать гнездом всех разбойников…» (Из записок А. П. Ермолова во время управления Грузией).
«Государь!.. Горские народы примером независимости своей в самих подданных вашего императорского величества порождают дух мятежный и любовь к независимости». (Из рапорта А. Ермолова императору Александру I 12 февраля 1819 г). Весной 1818 года Ермолов обратился на Чечню. В 1818 году в низовьях реки была заложена крепость Грозная. Считалось, что эта мера положила конец восстаниям чеченцев, живших между Сунжей и Тереком, но на самом деле это было начало новой войны с Чечней.
«Так же невозможно покорить чеченцев, как сгладить Кавказ. Кто, кроме нас, сможет похвастаться, что видел Вечную войну?» Генерал Михаил Орлов, 1826 год.
Ермолов перешел от отдельных карательных экспедиций к планомерному продвижению вглубь Чечни и Горного Дагестана путем окружения горных районов сплошным кольцом укреплений с прорубкой просек в труднопроходимых лесах, прокладкой дорог и разрушением непокорных аулов.
В Дагестане усмирены были горцы, угрожавшие присоединенному к империи Шамхальству Тарковскому. В 1819 году для удержания горцев в покорности была построена крепость Внезапная. Попытка нападения на нее, предпринятая аварским ханом, кончилась полной неудачей.
В Чечне русские силы загоняли отряды вооруженных чеченцев все дальше в горы и переселяли население на равнину под охрану русских гарнизонов. Была прорублена просека в дремучем лесу до аула Герменчук, служившего одной из главных баз чеченцев.
В 1820 году Черноморское казачье войско (до 40 тыс. человек) было причислено к составу Отдельного Грузинского корпуса, переименованного в Отдельный Кавказский корпус и усиленного. В 1821 году на вершине отвесной горы, на склонах которой находился город Тарки — столица Тарковского шамхальства, была построена крепость Бурная. Причем при строительстве были разбиты войска аварского хана Ахмета, пытавшегося помешать работам. Владения дагестанских князей, потерпевших ряд поражений в 1819-1821 гг., были либо переданы вассалам России и подчинены русским комендантам, либо ликвидированы.
На правом фланге линии закубанские черкесы с помощью турок стали сильнее тревожить границу. Их армия вторглась в октябре 1821 года в земли Черноморского войска, но потерпела поражение.
В Абхазии генерал-майор князь Горчаков разбил повстанцев около мыса Кодор и ввел во владение страной князя Дмитрия Шервашидзе.
Для полного усмирения Кабарды в 1822 году был устроен ряд укреплений у подошвы гор от Владикавказа до верховьев Кубани. В том числе была основана крепость Нальчик (1818 г. или 1822 г.).
В 1823-1824 гг. был проведен ряд карательных экспедиций против закубанских горцев. В 1824 г. вынуждены были покориться причерноморские абхазы, восставшие против преемника кн. Дмитрия Шервашидзе, кн. Михаила Шервашидзе.
В Дагестане в 1820-е гг. стало распространяться новое исламское течение — мюридизм. Ермолов, посетив в 1824 году Кубу, приказал Асланхану казикумухскому прекратить волнения, возбужденные последователями нового учения, но, отвлеченный другими делами, не мог следить за исполнением этого приказания, вследствие чего главные проповедники мюридизма, Мулла-Магомет, а потом Кази-Мулла, продолжали разжигать умы горцев в Дагестане и Чечне и возвещать близость газавата, священной войны против неверных. Движение горцев под флагом мюридизма явилось толчком к расширению Кавказской войны, хотя некоторые горские народы (кумыки, осетины, ингуши, кабардинцы) к нему не примкнули.
В 1825 году в Чечне началось всеобщее восстание. 8 июля горцы овладели постом Амираджиюрт и пытались взять укрепление Герзель. 15 июля его выручил генерал-лейтенант Лисаневич. На следующий день Лисаневич и генерал Греков были убиты чеченским муллой Очаром-Хаджи во время переговоров со старейшинами. Очар-Хаджи напал с кинжалом на генерала Грекова, а также смертельно ранил генерала Лисаневича, попытавшегося помочь Грекову. В ответ на убийство двух генералов войска перебили всех чеченских и кумыкских старейшин, приглашенных на переговоры. Восстание было подавлено только в 1826 г.
Прибрежья Кубани стали опять подвергаться набегам крупных партий шапсугов и абадзехов. Заволновались кабардинцы. В 1826 г. был совершен ряд походов в Чечню, с вырубкой леса, прокладкой просек и усмирением свободных от русских войск аулов. Этим закончилась деятельность Ермолова, в 1827 году отозванного Николаем I и отправленного в отставку в связи с подозрением в связях с декабристами.
Ее результатом было упрочение русской власти в Кабарде и кумыкских землях, в предгорьях и на равнинах. Русские продвигались постепенно, методично вырубая леса, в которых укрывались горцы.
Энциклопедия-России.ру
Содержание первой лекции из курса «История завоевания Кавказа»
Содержание первой лекции из курса Владимира Лапина «История
завоевания Кавказа»
Зачем Россия завоевала Кавказ? Тому было несколько причин — политических и экономических.
Иерархия ценностей аграрного в своей основе российского общества позволяет предположить, что Россию двигало на Кавказ стремление прирастить территории. Действительно, земля представляла для Российской империи важнейший экономический ресурс и важнейшее жизненное пространство. В ряде российских губерний уже в начале XIX века наблюдался избыток населения, и новые сельскохозяйственные угодья были, конечно, хорошим средством предупреждения будущих социальных конфликтов. Но при наличии огромных территорий, неосвоенных пространств в Южной Сибири, в Поволжье, в Новороссии завоевание еще какой-то территории — а это тысячи квадратных километров, — территории, населенной к тому же очень воинственными племенами, не могло быть оправданно с экономической точки зрения. Переселение на Кавказ практически все было организовано. То есть осуществлялось оно в связи, как тогда говорили, с видами правительства. И те, кто там селился, без всякой охоты перебирались на новые, указанные начальством места.
Главной целью заселения Северного Кавказа «русским элементом» было возложение на него обязанности оберегать границу от враждебных покушений. Другими словами, казачья колонизация на Кубани и на Тереке была средством обеспечения охраны границы. То есть на границе требовалось создать надежный заслон из военизированных поселений. Но даже после многих лет, после того, как Кавказ стал российским, крестьяне предпочитали перебираться в Сибирь, а не на Кавказ: климат был неподходящий, природные условия не позволяли использовать привычные приемы зоотехники и агрокультуры. Сюда отправляли в основном в наказание сектантов, бродяг, разные асоциальные элементы.
Военное начальство периодически поднимало вопрос о том, что надо колонизовать Северный Кавказ, надеясь таким способом решить болезненный вопрос о снабжении войск провиантом, фуражом и обеспечить армии постой. Все это было для армии большой проблемой: во-первых, хлеб для солдат везли из южных губерний России за многие сотни верст; во-вторых, в те времена казарм было мало и основная масса военнослужащих проживала в домах местного населения на основании так называемой постойной повинности.
Наконец, с появлением на Кавказе русского населения правительство надеялось решить в какой-то мере и проблему комплектования войск. Дело в том, что, попадая в армию на Кавказ, вологодские, тверские, архангелогородские, орловские, курские крестьяне массово умирали, оказавшись в районах с непривычным климатом. И существовала идея, что если солдаты будут состоять из местных, более стойких к местным условиям, то смертность и так называемые санитарные потери будут гораздо меньше.
Важной экономической причиной была надежда на богатство кавказских недр. Дело в том, что Россия испытывала острую нехватку цветных драгоценных металлов, а также качественной соли. Поэтому все, кто хотел союза с Россией на Кавказе, пытались разыграть эту карту: осетины и кабардинцы, предлагая союз, рассказывали о серебряных и свинцовых рудах в своих горах, о соли, добываемой в озерах Северного Дагестана, и так далее. То есть было представление, что после присоединения Кавказа Россия получит большие богатства, которые позволят решить целый ряд проблем российской промышленности, но уже в первой четверти XIX века эти представления о щедрости кавказских недр заколебались, а спустя еще некоторое время полностью развеялись.
Соответствующими действительности оказались только сведения о запасах нефти. Однако до 1880-х годов, то есть до того времени, когда Кавказская война фактически закончилась, экономическое значение нефти, этого важнейшего сейчас экономического сырья, было ничтожным. В XVIII веке и в первой половине XIX века никто и не подумал бы воевать ради захвата нефтяного бассейна. То есть до того времени, пока не стал производиться керосин, пока нефть не стала средством получения смазочных масел, пока она не стала топливом, она была фактически никому не нужна. В доиндустриальную эпоху кавказские запасы марганца и серы тоже были мало кому нужны. В первой половине XIX века несколько местных горных заводов, которые там существовали, приносили казне только убытки.
Еще Кавказ интересовал Россию в качестве места, где будут выращиваться разные технические и пищевые культуры (хлопок, чай, табак, марена, виноград, рис, цитрусовые), где будет производиться шелк. Но и здесь правительство ждало жестокое разочарование. Рост производства этой продукции сдерживался разными факторами, и оказалось, что выгоднее доставлять подобные колониальные товары морем в Одессу или Петербург, нежели производить их на Кавказе. Таким образом, Кавказ не оправдал себя ни как кладовая минералов, ни как поставщик колониальных товаров.
Еще когда во время своего похода 1722–1723 годов Петр I захватил западное и южное побережье Каспийского моря, он рассчитывал не просто увеличить свои владения, но приобрести земли, которые наполнили бы казну налогами. Однако доходов от этих земель не хватало даже на обеспечение расположенных там гарнизонов. В общем, никакого «выкачивания денег», как часто представляется по литературе, не произошло. В Закавказье в 1840-е годы местные доходы покрывали расходы только на гражданскую администрацию, тогда как бремя содержания войск на этой окраине, даже в мирное время, возлагалось на остальные части империи. Даже в 1890 году, когда бакинская нефть стала претендовать на статус «черного золота», дефицит государственных расходов по Кавказскому краю составлял колоссальную по тем временам сумму — более 24 миллионов рублей. Разумеется, из них огромные средства уходили на содержание войск, на создание инфраструктуры, позволяющей контролировать этот стратегически важный район, но это не меняло суть проблемы: Россия потратила сотни тысяч человеческих жизней и миллионы рублей, чтобы овладеть территорией, которая не обогащала, а истощала государственную казну. Только на рубеже XIX–ХХ веков, когда Кавказская война уже закончилась, был достигнут какой-то баланс, то есть расходы на Кавказ уравнялись с доходами.
Была еще одна перспектива обогащения России — это создание Волго-Балтийского пути, или Каспийско-Волго-Балтийского пути, для доставки восточных товаров в Европу. В петровское время был построен первый канал — Вышневолоцкая водная система, и предполагалось, что завоевание Закавказья (и прежде всего удобных гаваней на западном и южном побережье Каспия) позволит создать такой коридор для товаров, идущих в Северо-Западную Европу с Востока и обратно. Это и стало одной из важнейших целей Персидского похода. Но когда было открыто движение по Вышневолоцкой системе, в 1709 году, оказалось, что это улица с односторонним движением. То есть движение судов возможно было только со стороны Волги в сторону Невы, а со стороны Невы в сторону Волги невозможно. Поэтому надежды на возможное обогащение страны с помощью трассы Баку — Петербург не оправдались.
При этом надо еще помнить, что при оценке экономической целесообразности завоевания Кавказа наибольший доход приносило только Закавказье. А вот Северный Кавказ, на присоединение которого было потрачено неизмеримо больше сил, доставлял казне одни убытки. Русский солдат на Кавказе никогда не сражался за чьи-то экономические интересы, как это ни странно, — ни частные, ни государственные. Нельзя назвать ни одного крупного русского состояния, источником которого стал бы Кавказ. В воспоминаниях ветеранов Кавказской войны не найдено ни одного упоминания о том, что они, завоевав потом и кровью огромную территорию между Каспийским и Черным морем, обогатили державу.
Таким образом, главными были политические интересы. Россия противостояла Турции, и правительство предполагало создать в Закавказье один из фронтов, который позволял бы отвлекать турецкие силы от главного тогда балканского театра военных действий. Надо сказать, что и эта цель не была в должной мере достигнута. Потому что для турок балканский театр оставался главным, и Кавказский фронт не оттягивал достаточного числа сил с Дуная в Западную Армению, где шли основные бои.
Еще одной важной причиной было стремление России быть покровительницей христиан. Российский царь хотел быть покровителем христиан Грузии и Армении. И вот это представление о России как о великой державе, которая покровительствует христианам, было важным двигателем империи в этом регионе.
На Кавказе наблюдалось то, что историки потом назвали «погоня за границей», — следование внутренней логике конфликта. Одним из важнейших путей, а в некоторое время и единственным путем из России в Закавказье было Дарьяльское ущелье, то есть трасса, по которой сейчас проходит Военно-Грузинская дорога. Для того чтобы контролировать этот путь, нужно было, как тогда говорили, усмирить племена, которые жили около этой дороги, то есть осетин и ингушей. Но для того, чтобы эти роды, которые заключили союз с Россией, чувствовали себя в безопасности, нужно было точно так же усмирить их соседей. Потом, когда замиряли тех соседей, нужно было замирять следующих. И вот эта цепочка конфликта постоянно наматывалась на такой барабан, причем все время завязывались какие-то сложные узлы.
Россию интересовало прежде всего Закавказье. А Кавказ Северный — то есть Адыгея, Кабарда, Осетия, Ингушетия, Чечня и Дагестан — представлялся барьером, который мешал связи между метрополией и вновь присоединенными территориями. Развитию конфликта, который потом и получил название «Кавказская война», способствовали пестрота и неопределенность политической карты этого региона. Дело в том, что границы существовавших там политических организаций — Аварского, Мехтулинского, Кайтагского, Кюринского, Казикумухского ханств, так называемых вольных обществ — были довольно неопределенны. Эта существовавшая там феодальная общинная вольница создавала очень взрывоопасную смесь, которая детонировала при каждом потрясении: при внешней агрессии, династических распрях, смерти правителя и так далее. И Россия, принимая в подданство отдельные аулы, отдельные племена и роды, поневоле вмешивалась в эти отношения, и существовавшие в них конфликты по наследству передавались русской администрации.
Допустим, туземная знать искала в штаб-квартирах русских полков управу на своих непокорных подданных. Одни горские владетели и закавказские правители искали в русских помощников для решения проблем с соседями. Типичный пример ситуации, которую приходилось решать русской военной администрации: в 1830 году так называемые мирные ингуши (то есть те, которые уже признали власть России) в отместку за угон скота своими соседями-осетинами (тоже уже подданными России) решили напасть на казаков, охранявших осетинские аулы. К тому времени, когда была отправлена экспедиция вернуть из донских полков угнанных лошадей, эти лошади уже были проданы чеченцам. Экспедиция к чеченцам привела к новому всплеску насилия — поход сопровождался перестрелками и жертвами с обеих сторон. В клубке таких мелких конфликтов русская армия оказалась практически не в состоянии понимать, что там происходит, и часто играла роль орудия в чужих руках.
Надо сказать, что ситуация, в которой оказалась русская армия на Кавказе, не уникальная. В похожей ситуации оказались французы в Северной Африке: они тоже не хотели захватывать всю Сахару, но решение одного вопроса сразу создавало необходимость решения следующего. И вот это следование логике конфликта шаг за шагом, привело к тому, что вместо ограниченных задач пришлось решать задачи по-настоящему глобальные.
Здесь придется сделать небольшое отступление: вообще, вся история Кавказской войны, ее изучение и понимание осложняются тем, что мы видим ее в основном с русской стороны. Поскольку горские общества были бесписьменные — то есть там было много грамотных людей, но корпуса документов, который обычно создается при существовании государственного института, там не было, — там никто не писал воспоминаний. И поэтому трудно определить, что думали сами горцы о причинах войны и о том, как эта война идет. Только из отдельных документов (и в том числе написанных русской рукой со слов горцев) можно что-то понять. Но эти сведения чрезвычайно скудные и довольно туманные.
За присоединение Кавказа Россия заплатила довольно высокую цену. В боях с горцами Кавказа и в закавказских войнах погибли порядка 100 тысяч человек. Но на каждого убитого приходилось порядка десяти умерших — от непривычного климата, болезней и так далее. В результате Россия фактически заплатила за присоединение Кавказа жизнями около миллиона человек. Сколько во время Кавказской войны погибло местных жителей? Трудно сказать. Но можно сказать, что эта цифра никак не меньше потерь российской стороны. Хотелось бы обратить внимание на то, что именно санитарные потери были огромные. За 10 дней марша от Эривани к Тифлису в 1804 году отряд генерала Цицианова потерял убитыми трех человек, ранеными — 18, а заболевшими и умершими — в совокупности более 700! И это обычная картина для Кавказа. Пехотный Тенгинский полк, в котором служил Лермонтов, за четыре года, в 1820–1824 годах, потерял убитыми 10 человек, а умершими — 1159. То есть главной угрозой для военнослужащих на Кавказе были даже не пуля и не сабля противника, а малярия, тиф и простудные заболевания. За 12 лет существования Черноморской береговой линии, цепочки укреплений вдоль Черноморского побережья, ее гарнизоны, почти не участвуя в боевых столкновениях, предали земле 50 тысяч солдат и офицеров.
И в других колониальных войнах, в других странах картина была та же самая. Вот во время Мадагаскарской экспедиции 1895 года у французов в бою пал один офицер, а умерли от болезней 35. В экспедициях в других районах Африки от малярии и тифа погибал каждый девятый участник этой экспедиции.
Кроме человеческих потерь, присоединение Кавказа несло за собой колоссальные финансовые затраты. Запутанная система финансирования Отдельного Кавказского корпуса, то есть той военной организации, на которой лежали задачи присоединения Кавказа, не позволяет составить точную смету расходов. Но существует мнение, что в разгар Кавказской войны в 1840-е годы, на войну тратился каждый шестой рубль российского бюджета. То есть около 15% бюджета уходили на войну на Кавказе.
Таким образом, в движении России на Кавказ экономические интересы играли некоторую роль только в начале XVIII века. Я бы сказал, это было время, когда Россия еще плохо себе представляла, что такое Кавказ и какие трудности ее ждут в этом регионе. Затем на первый план выдвинулись задачи воплощения имперской идеи и достижения выгодного геополитического положения. Но самым важным и самостоятельным фактором развития конфликта стала его внутренняя логика. Сама линия соприкосновения регулярных войск и народов, которые там проживали, прежде всего на Северном Кавказе, автоматически превращалась в линию фронта. Это все лежало за пределами понимания рядовых участников. С их точки зрения, война была таким покорением бунтовщиков, наказанием их за набеги, за нападения на русские укрепления. Отсутствие очевидных планов войны, понятных для участников с российской стороны, создавало условия для того, чтобы война продолжалась практически непрерывно.
С датировкой войны тоже есть некоторая проблема: в школьных учебниках хронологические рамки Кавказской войны указаны с 1817 по 1859 год — со времени прибытия Ермолова и до пленения имама Шамиля. На Западном Кавказе конечной датой является 1864 год, когда прекратилось организованное сопротивление горцев Западного Кавказа. На самом деле то, что потом стали называть Кавказской войной, началось с похода Петра I 1722–1723 годов и закончилось подавлением последнего крупного восстания в Чечне и Дагестане в 1877–1878 годах (то есть восстание происходило во время Русско-турецкой войны, которая шла в этот же период). Таким образом, Кавказская война продолжалась более 150 лет. А не тот отрезок времени, который указывается в школьных учебниках.
Во многом эта война была уникальная. Так, она началась без объявления войны. Когда начались действительные столкновения русских с горцами — день, даже месяц, — установить крайне трудно. Она представляла собой целый комплекс столкновений на территории между Черным и Каспийским морем — разного характера, разного уровня, с разной численностью участников. И впоследствии всю эту совокупность разновременных стычек, боев, экспедиций, в том числе карательных экспедиций, горских набегов, все это вместе стали называть Кавказской войной.
Само выражение «Кавказская война» появилось в 60-е годы, а до этого времени использовались такие слова, как «покорение», «завоевание», «умиротворение», «установление владычества русских на Кавказе». Авторы-мемуаристы использовали для названия действий горцев слова «восстания», «мятежи», «нашествия». Собственные военные акции называли «походами», «экспедициями», «действиями».
При этом в конце XIX столетия известному художнику-баталисту Францу Рубо для Храма Славы — Тифлисского военно-исторического музея, в нынешнем то есть Тбилиси — было заказано 17 огромных полотен, которые должны были изображать важнейшие события присоединения Кавказа. Первое полотно — вступление Петра Великого в один из городов Северного Кавказа, в Тарки, 13 июня 1722 года. А последняя картина — «Штурм Карса в ночь на 6 ноября 1877 года». То есть представление, что война продолжалась от Петра и до последней Русско-турецкой войны 1877–1878 годов, уже было, и было устойчивым. Почему же впоследствии была принята новая хронология? А для того, чтобы отделить жестокое и кровавое подавление Чечни и Дагестана от всей остальной Кавказской войны. Потому что России трудно было согласиться с тем, что она воевала 150 лет с таким противником, как горцы. С Наполеоном воевали несколько лет, за несколько лет расправились со Швецией, с Турцией. А здесь — с горцами — Россия воевала 150 лет. Для военного самолюбия это было слишком большим испытанием.
Кавказскую войну еще можно называть «войной взаимного непонимания». Потому что обе стороны не понимали, чего хочет другая сторона. Об этом свидетельствует, например, то, что представления о том, как вести войну, на Кавказе (у местной администрации, у местного командования) и в Петербурге (в правительстве, в высших эшелонах военной власти) очень часто были очень разными. Местное командование в целом как-то понимало местные реалии, а центральная власть и чиновники не понимали совершенно. Проблема экспертного сообщества.
Таким образом, подводя итоги, можно сказать следующее: Россия экономических выгод от присоединения Кавказа не имела. На ведение войны были затрачены колоссальные финансовые средства; миллион мужчин, оставленных в земле Кавказа, — это огромные демографические потери; огромный ущерб был нанесен хозяйству Кавказа. Но война имела большое политическое значение, поскольку Российская империя вышла на рубежи Персии и Турции и, таким образом, ее политическое влияние в Закавказье многократно возросло. В этом смысле империя была в большом выигрыше.
С другой стороны, империя получила в тылу своей южной границы провинции, в лояльности населения которых она не была уверена до конца своего существования. Достаточно сказать, что воинская повинность в мусульманских районах Закавказья и на Северном Кавказе так и не была введена. То есть горцы Северного Кавказа и население нынешнего Азербайджана к службе в армии не привлекались, а воинская повинность в Грузии и Армении была введена со значительным опозданием по сравнению с Центральной Россией. Вместо этого это население платило специальный налог. То есть империя, завоевав Кавказ, не получила больших экономических и людских ресурсов, а только политические.
© 2008 г. В. В. ЛАПИН*
НОВЕЙШАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ КАВКАЗСКОЙ ВОЙНЫ
Полуторавековая историография Кавказской войны и связанных с ней проблем уже была предметом исследовательского анализа. Задача данной статьи — не столько подвести итоги изучения этой сложной темы, сколько обратить внимание на некоторые новые тенденции, наметившиеся уже в XXI в. Известный историк В.В. Дегоев в работе «Проблемы Кавказской войны XIX в.: историографические итоги» справедливо, на мой взгляд, подчеркивает, что остается нерешенной проблема типологической идентификации войны. Это объясняется тем, что в советский период ученые вынуждены были работать в рамках «антиколониально-антифеодальной» схемы объяснения войны. Кроме того, в 1930-1970-е гг. специалистам приходилось учитывать изменения взглядов кремлевских идеологов на роль отдельных личностей, следить за внутри- и внешнеполитической конъюнктурой, реагировать на усиление или ослабление атеистической пропаганды. Историографическую же ситуацию второй половины 19801990-х гг. Дегоев охарактеризовал деликатно и в то же время четко: процесс включения Кавказа в состав Российской империи был болезненно актуализирован, а военные действия и межнациональные столкновения переплелись с «войнами памяти». При этом масштаб вторжения воинствующих дилетантов и политических спекулянтов в научные дискуссии превзошел все мыслимые пределы. Старая конъюнктура оказалась вытеснена новой: сюжеты о «добровольном» характере и «прогрессивном значении» присоединения народов Кавказа к России вообще упразднили. Многократно ослаблено внимание к внутрикавказским социальным и политическим конфликтам, в большинстве работ безоговорочно утверждается тезис о национально-освободительном содержании движения горцев.
Анализ научной литературы позволил Дегоеву сделать вывод, что осью дискуссий о природе Кавказской войны является вопрос о том, была ли война порождена активизацией России на пространстве между Черным и Каспийским морями, или причину конфликта следует искать в особенностях развития народов этого региона. Завершается статья пожеланием «молодому поколению российских ученых, не обремененных старыми «правилами игры» в историю» использовать шанс для творческого прорыва в области изучения истории Кавказской войны1.
Как же откликнулись коллеги по цеху на этот призыв? Первые основательные попытки нового взгляда на проблему принадлежат опытным авторам. Я.А. Гордин, известный специалист в области декабристоведения, в своей книге «Кавказ. Земля и кровь. Россия в Кавказской войне XIX века» исследовал как складывание, так и «материализацию» имперской идеи. В дореволюционной историографии сама эта идея анализу не подвергалась, поскольку принималась априорно. В советской же литературе мотивация действий «верхов» не являлась предметом специальных исследований уже по иным причинам. В лучшем случае высказывания идеологов имперского расширения трактовались как маскировка колониальных интересов, как оправдание эксплуатации горцев и подавления их национально-освободительного движения. Гордин показывает, как осмысливали события на Кавказе декабристы — П.И. Пестель, М.С. Лунин, А.Е. Розен, а также Н.А.Добролюбов и А.С. Грибоедов. Важным и обоснованным выглядит также тезис о том, что сначала для Петербурга «Кавказ был привходящим обстоятельством, тяжкой помехой в движении, направленном мимо него»2. В результате этого осмысление «горской проблемы» началось уже в процессе «умиротворения» Ка-барды, Чечни и Дагестана. Автор показал, что результатом политики П.Д. Цицианова и А.П. Ермолова стало создание идеальных предпосылок «для объединения вольных
* Лапин Владимир Викентьевич, кандидат исторических иаук, старший научный сотрудник Санкт-Петербургского института истории РАН.
обществ и освободившихся от локальной деспотии жителей ханств под властью теократического лидера»3. Впервые в историографии на основании широкого круга источников исследован процесс формирования взглядов тех, кто принимал решения: от императора до военачальников, непосредственно руководивших крупными боевыми операциями. Несмотря на отсутствие у Гордина прямых заявлений о непродуктивности дискуссии по поводу того, «внешние» или «внутренние» факторы (имперская экспансия или набеговая активность горцев) послужили причиной войны, позиция автора по этому поводу ясна. В книге достаточно четко указывается на то, что «поиск виновника» развязывания войны — совершенно бесперспективное дело. Узел конфликта был намертво завязан как «нежеланием и невозможностью для русской стороны воспринять горский мир», так и «нежеланием и невозможностью для горцев отказаться… в первую очередь от набеговой системы»4.
Для дореволюционных историков необходимость защиты от «хищников», как называли в официальных документах участников вооруженных нападений на мирных жителей, являлась главным обоснованием законности действий российской стороны. В словаре советских историков «набег» занял очень скромное место в связи с изменениями в оптике исследования. В постсоветское время в националистически окрашенных работах тема набега нещадно эксплуатировалась для обоснования тезиса об «извечной» склонности коренного населения Северного Кавказа к насилию. Оппоненты же такого подхода в полемическом азарте нередко доходили до отрицания самого факта массовых походов за добычей, заявляя, что все рассказы об «удальцах» — творение так называемых ориенталистов, превративших восточную (в данном случае кавказскую) экзотику в плоть научных сочинений. В настоящее время тенденция к развенчанию мифа о «горском хищничестве» явно преобладает. При этом доказывается факт совершенно очевидный: основным занятием населения Северного Кавказа было земледелие и скотоводство, а не захват добычи в набегах5. Однако те же авторы не в состоянии отрицать большую роль организованного насилия в горском обществе6.
Примечательно, что до настоящего времени по представлению о набеге как о некой фундаментальной составляющей горской экономики не нанесен удар с позиций статистики и географии, экономической истории и истории повседневности. Грабеж и воровство — ремесло высокодоходное и не очень утомительное только в том случае, когда добычу составляют деньги или ценные предметы, которые затем используются для приобретения пищи, предметов обихода и т.д. В условиях Северного Кавказа, где доминировало натуральное хозяйство, тайное и явное хищение зерна, скота, фуража никак не могло стать основным или даже важным источником существования населения. Первый же масштабный неурожай или падеж должен был раз и навсегда решить проблему: грабители-профессионалы умерли бы от голода почти одновременно со своими перманентными жертвами. Это не отменяет существования целых поселений, где походы за добычей (рабами) являлись основным ремеслом. В самом горском хозяйстве невольники не играли существенной роли, их продавали в Персию, Турцию, среднеазиатским купцам. Однако признание наличия на Кавказе таких «разбойничьих гнезд» никак не может служить основанием для экстраполяции их нравов на все народы края. В европейских и американских городах существовали кварталы, жителям которых за совершенные ими преступления в совокупности полагался срок тюремного заключения, превышающий их совокупный возраст. Это, однако, не является основанием для «масштабных» выводов о типе культурного развития этнических групп, населявших эти города.
В 2004 г. вышла в свет фундаментальная монография М.М. Блиева «Россия и горцы Большого Кавказа на пути к цивилизации», где привязанность исследователей к вопросу о колониальной природе политики России и освободительном характере движения горцев с полным основанием названа препятствием на пути к новым подходам в изучении Кавказской войны7. Автор предложил сместить фокус исследования на связь боевых действий с процессами, протекавшими в недрах горского социума. Прежде всего, Блиев уделил большое внимание «сюжетной реконструкции» войны, поскольку для
отечественной научной литературы действительно характерной была «событийная разорванность». Здесь уместно напомнить, что именно этот автор еще в 1983 г. опубликовал в журнале «Вопросы истории» статью, которая стала по существу первым смелым шагом за рамки «антиколониально-антифеодальной» концепции8. Главным в книге является положение о том, что «в ходе боевых перипетий горцы совершали собственную Революцию — переход от простейших форм общественной жизни к цивилизации». Блиев сопоставил процессы, охватившие Кавказ в XIX в., с «потрясениями VII в., происходившими на Аравийском полуострове», и заключил, что процессы эти «протекали по классическим канонам духовно-политического опыта пророка Мухаммеда»9. Тем самым автор избегает дискуссионного узла, образующегося из переплетения вопросов о роли в развязывании и затягивании конфликта российского военного давления и горской набеговой активности. Он пишет: «Война — это прежде всего комплекс социально-экономических, политических и идеологических отношений на одном из наиболее важных этапов перехода однотипных общественных структур Большого Кавказа к классовому строю и государству. В такой ипостаси Кавказская война имела свои закономерности развития: зависимость их от России — не более чем во внешнем факторе. Это положение относится и к идеологическим процессам. Связанная своим происхождением больше с классообразующими явлениями, чем с политикой России, идеология Кавказской войны базировалась не на каких-то «временных призывах», а на исламе — классической религии, сопровождавшей формирование классовых обществ и государств во многих регионах»10. На этой основе Блиеву удалось создать довольно стройную схему, объясняющую ряд особенностей войны. Так, например, распространению влияния Шамиля в Кабарде и Адыгее препятствовали сложившиеся там феодальные общества, а социальному переустройству Чечни помешало постоянное военное давление России и потребность более длительного воздействия на традиционные социальные структуры этого региона. Длительность же войны обусловливалась «консервативностью горской экономики»11.
Рамки историографического очерка не позволяют развернут
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.
(Материалы Международной научной конференции «Роль горцев Северного Кавказа в сохранении российской государственности»).
История взаимоотношений, в том числе и боевого содружества, между русскими и предками современных чеченцев уходит своими корнями в глубь веков. В настоящее время науке становятся известными все новые факты союзнических отношений двух народов на разных этапах истории. Древняя Русь находила поддержку со стороны коренных народов Северного Кавказа (прежде всего чеченского, как крупнейшего автохтонного этноса в регионе) в борьбе с Хазарией, татаро-монгольскими полчищами, а в более позднее время, в период Смуты начала XVII века, в защите страны от польских интервентов.
Чеченский народ имеет сложную многовековую историю, историю созидания и творчества, разносторонних благотворных связей и взаимовыгодного сотрудничества с кавказскими, русским и другими народами.
Чеченский этнос, тесно взаимодействуя с культурами народов России, через века пронес свои этнокультурные особенности: язык, обряды, обычаи, традиции, общественное устройство, духовно – нравственные ценности. Российско – чеченские взаимоотношения имеют многовековую сложную и противоречивую историю. Не всегда они складывались просто.
В период царизма они во многом определялись имперской политикой завоевания и колонизации и ответным сопротивлением народа, хотя отнюдь не сводились полностью к этому, содержали определенный пласт сотрудничества, приобщения чеченцев к передовым формам хозяйствования и образованию.
Одновременно с совместными военными походами устанавливаются и дипломатические отношения северокавказских владетелей с Москвой. В 40 – 50-х гг. XVI в. Россия в упорной борьбе с наследниками Золотой Орды добилась выхода к Каспийскому морю и на Северный Кавказ. В определенной мере этому способствовали и горские народы, со своей стороны, боровшиеся с агрессией Османской империи и ее вассала – крымского хана. В 1557 г. Москва установила дружеские отношения с отдельными княжествами Кабарды, Черкесии и Адыгеи, а в 1567 г. воздвигла русскую крепость у места впадения Сунжи в Терек.
С этого времени, как принято считать, складываются обширные русско – чеченские политические связи. Параллельно с ростом политических связей народов Чечни с Россией, росли и торгово – экономические отношения. Еще в 1588-1589 гг. состоялось чеченское посольство в Москву, направленное от князя Ших-мурзы Окоцкого, обладавшего политическим влиянием в большей части Чечни. В конце 1605 г. в Москву вместе с кабардинским князем Сунчалеем Янглычевым приехал племянник Ших-Мурзы, князь Батай-Мурза. Его сопровождали пятеро терских окочан. Весной 1616 г. Батай-Мурза вновь принес присягу и был принят в русское подданство. Чеченцы Терского города по-прежнему играли видную роль в поддержании связей России и горских народов Северного Кавказа. В 1614-1621 гг. служилые чеченцы неоднократно бывали в Москве. В 1624 г. шибутские люди (общество Шотой) Лаварсанко Языев и Затышко Лаварсанов принесли России присягу за 20 дворов из их родного селения. В 1657 г. грузинский царь Теймураз прибыл в Москву, чтобы лично просить поддержки в борьбе с Ираном. О том же просили прелставители тушин и шибутян, летом 1658 г. присягнувшие на «подданство» России на торжественной церемонии в Успенском соборе Кремля.
Исследователь истории Кавказа XVIII — XIXвв. П.Г. Бутков сообщает нам, что в 1735 г. было создано Терское кизлярское войско в составе 169 человек, «куда вошли казаки и чеченцы- окочане. Чеченцы оказывали активную помощь русским войскам в разгроме войска крымского хана, вторгшегося на Северный Кавказ и в южнорусские степи.
Традиции совместной борьбы горцев и русских против внешних врагов продолжались и в последующие время. К концу 40-х годов XVIII в. тяга горцев Чечни к установлению дружеских отношений с Россией возрастает.
Однако со второй половины XVIII в. колонизаторский характер продвижения России в Чечню приобретает все более видимые очертания. И горцы поднимаются на национально – освободительную борьбу против царизма. Наиболее яркими событиями в этом ряду были восстание шейха Мансура в конце XVIII в. и участие антиколониальной войне против царской России в составе имамата Шамиля в XIX веке. Несмотря на это, можно привести немало примеров совместного русско – чеченского боевого братства против иноземных врагов. Горцы, в том числе и чеченцы, совместно с русскими продолжали борьбу против иноземных захватчиков. В XVIII в. Турция и Иран активизировали свои экспансивные походы на Кавказ. Народы Северного Кавказа поднялись на борьбу против иранского шаха, турецкого султана и крымского хана. Эта борьба носила прогрессивный характер. Она помогала русскому и украинскому народам не только защищаться, но и громить врага на южных границах государства. Чеченцы вместе с другими народами Кавказа оказывали помощь русским войскам в разгроме агрессоров. Когда, например, в 1735 г. крымский хан вторгся в пределы Северного Кавказа и хотел пройти Чеченским ущельем, чеченцы разгромили здесь противника и в честь победы построили башню Хан – Кала, а само ущелье стало называться Ханкалинским.
В Отечественной войне 1812 г. активное участие принимал Александр Николаевич Чеченский, близкий друг Дениса Давыдова. Пройдя славный боевой путь от Вязьмы до Смоленска, Вильно, Гродно, Польши, Франции, громя наполеоновских захватчиков, А.Чеченский дослужился до звания генерал-майора русской армии. Он был награжден орденами Св.Владимира II степени и Св. Анны II степени с алмазами.
Другим царским генералом в тот период был и чеченец Батай Шахмурзаев. В Крымской войне 1853-1856 гг. отличился в боях против войск Франции, Англии и Турции офицер царской армии Арцу Чермоев. А его сын Абдул – Меджид Чермоев позже служил в личном конвое императора Николая II.
Во время русско-турецкой войны 1877-1878 гг. горцы Северного Кавказа приняли активное участие в сражениях с османскими войсками. Сформированный к середине февраля 1877 г. Чеченский конно – иррегулярный полк состоял из жителей Грозненского, Хасавюртовского, Аргунского и Веденского округов. Вскоре полк возглавил царский генерал, чеченец Арцу Чермоев. Чеченцы вместе с другими воинами кавказских частей проявили храбрость в боях с противником. Многие офицеры и рядовые горцы этого полка были награждены орденами и медалями. Умалат Лаудаев был награжден орденами Анны 3-й степени, Станислава — 3 –й степени, Шахбулат Шерипов – Станислава – 3 – й степени.
Среди чеченцев имелось немало профессиональных военных и кадровых офицеров царской армии, прославивших русское оружие непосредственно на полях сражения.
Царский генерал, чеченец Эрисхан Алиев (родственник автора этой статьи) накануне русско- японской войны 1904-1905 гг. командовал 2 – м Западно — Сибирским корпусом, а во время войны даже временно замещал выбывшего из строя командующего генерала Линевича. Это был ветеран четырёх внешних войн России. Имел многочисленные боевые награды.
Следует отметить, что и на фронтах Первой мировой войны чеченцы отменно сражались против немецких, турецких и австро-венгерских войск. Из чеченцев был сформирован отдельный полк в составе Кавказской туземной («Дикой») дивизии. Офицерами в этой дивизии были горцы, а командующим брат — императора Николая II Великий князь Михаил Александрович. Интересная деталь – личную охрану великий князь набирал из чеченцев. Чеченцы воевали в составе трех Кавказских корпусов и на Западном фронте, и на Кавказском.
Можно привести и многие другие примеры ратного подвига представителей чеченского народа в составе русской армии в XVIII-нач. XX вв. В гражданскую войну чеченцы в подавляющем большинстве были по одну сторону баррикад с большевиками, обещавшими свободу угнетенным царизмом народам, с грозненскими рабочими и Красной Армией, что, однако, не спасло их от охвативших 20-30 гг. XX в. страну массовых репрессий.
Воины – чеченцы мужественно бились с фашистскими захватчиками и на фронтах Великой Отечественной войны 1941 – 1945 гг. Маленькая Чечено- Ингушетия дала фронту более 40 тысяч солдат и офицеров (из них более 12 тысяч — добровольцы), 56 из которых были удостоены звания Героя Советского Союза. Чеченцы (в т.ч. и дед автора этой статьи Магомед Хатуев) сражались и в Советско-финской войне, в разгроме милитаристской Японии. Только в защите Брестской крепости приняли участие почти 400 чеченцев. По всему фронту были известны имена отважных воинов из Чечни: Ханпаши Нурадилова, Мовлди Умарова, Мовлида Висаитова, Магомеда Узуева, Абухажи Идрисова, Ибрайхана Бейбулатова, Хаважи Магомед-Мирзоева, Канты Абдурахманова, Даши Акаева, Сакки Висаитова, Абдул-Хакима Исмаилова и мн. др.
Более 120 тысяч жителей республики участвовали в сооружении оборонительных сооружений на Тереке в 1942г… Тысячи сынов и дочерей Чечни были награждены боевыми орденами и медалями. Тем не менее, по абсурдному обвинению в объективно невозможном массовом сотрудничестве с немцами (Чечня не была оккупирована) чеченцы, как и некоторые другие народы, подверглись преступной депортации с ликвидацией их государственности и лишением элементарных конституционных прав и свобод по национальному признаку, что крайне отрицательно сказалось на национальном имидже и межнациональных взаимоотношениях.
В жестких условиях депортации чеченцы внесли существенный вклад в развитие экономики и социальной сферы районов их поселения в Казахстане и Средней Азии .После 13-летней сталинско-бериевской ссылки состоялось возвращение народа на историческую родину, началось восстановление его государственности.
Сотни воинов – интернационалистов из Чечни были награждены высокими боевыми наградами в период службы в Афганистане (1979-1988гг).
Примеры русско-чеченского ратного братства из истории внешних войн нашей страны можно приводить в огромном множестве. И сегодня, потомки А. Чермоева, У. Лаудаева, Э. Алиева, М. Висаитова, Х. Нурадилова продолжают славные традиции своих предков.
Только за последние несколько лет более двадцати чеченцев были удостоены высокого звания Героя России (из них 8 посмертно). В настоящее время в рядах вооруженных сил, милиции и других силовых структур России служат более 20 тысячи чеченцев, из них только генералов-10.
Таким образом, даже приведенная выше небольшая часть многочисленных примеров из истории совместного русско-чеченского братства и торгово-экономических, культурных связей, показывает несостоятельность распространенной в последние годы в научных и политических кругах и СМИ теории, будто на протяжении сотен лет, с небольшими перерывами, продолжалась русско-чеченская «тотальная» война.
Именно в XVIII-XIX вв. русские и чеченцы упустили уникальный шанс стать главными союзниками в кавказском регионе. Последствием этого стало вооруженное противостояние.
Осмысливая весь исторический опыт русско-чеченских взаимоотношений, мы можем сделать вывод, что наши народы могут и должны быть естественными союзниками и что на протяжении долгих лет, происходило искусственное стравливание и сталкивание русских и чеченцев. Русские и чеченцы, следуя элементарной логике, обречены стать стратегическими союзниками в регионе. Наверняка, это вопрос недалекого будущего.
Хава Муцаева
Работник Мемориального комплекса
славы им.А-Х.Кадырова