Крещение Руси в городе

Существует легенда, будто крещение Руси началось в Херсонесе (в те времена – Корсунь). Недавно я побывал в этом месте, где несколько лет назад был восстановлен во всей красе Владимирский собор.

С князем Владимиром связывают одно из важнейших событий древнерусской истории – крещение Руси.
Незадолго до крещения, Владимир устроил в Киеве большое капище из шести главных идолов славянского пантеона. Но племенные культы не могли создать единую государственную религиозную систему, так как языческий пантеон не мог объединить верования всех племён Древней Руси.
Возможно, еврейские корни князя Владимира и то, что его мать была дочерью раввина, подтолкнули его к мысли дать своему народу новую религию, и он для народа стал бы «новым Моисеем». Параллелей можно увидеть множество.
Владимир понимал, что одной лишь силой удержать власть нельзя, нужна духовная опора. И эту опору он нашёл в христианстве. Ибо христианство утверждало, что вся власть установлена Богом, проповедовала терпение, смирение, всепрощение. Единобожие способствовало укреплению единоличной власти князя.
До 988 года, официального года крещения Руси, страна не была полностью языческой. В то время во многих крупных городах уже стояли христианские храмы. Крещение приняли многие бояре, купцы, дружинники.
Данные археологии подтверждают начало распространения христианства до официального акта крещения Руси. С середины Х века в погребениях знати встречаются первые нательные кресты. Нательные кресты сопровождали погребения воинов ещё в IX веке. Если понимать «крещение Руси» буквально, то оно произошло веком раньше – в 867 году.
Православие исповедовала ещё бабушка Владимира – княгиня Ольга. Владимир лишь завершил утверждение христианства на Руси.
Князь Владимир крестился сам и крестил своих детей. Но дружина его оставалась языческой и поклонялась Одину. Борьба с языческими культами продолжалась на Руси вплоть до XX века.
Прежде чем крестить Русь, состоялся так называемый «выбор веры». Согласно «Повести временных лет», в 986 году к князю Владимиру прибыли послы от волжских булгар, предложившие ему перейти в ислам. Они рассказали князю об обрядах, которые необходимо соблюдать, в том числе и о запрете на питьё вина. Но «было ему нелюбо: обрезание и воздержание от свиного мяса». Ещё более Владимира отвратила от магометанства угроза введения «сухого закона». Владимир ответил знаменитой фразой: «Руси есть веселие пить: не можем без того быть»…»
От постоянного пития, лицо князя Владимира было всегда красным, за что в народе его прозвали «красно солнышко».
После булгар пришли иностранцы, посланные Римским Папой. Они заявляли, что «если кто пьёт или ест, то всё во славу божию». Однако Владимир отослал их, сказав им: «Идите, откуда пришли, ибо и отцы наши не приняли этого». Владимир не хотел признавать верховенства власти Римского Папы.
Следующими были хазарские иудеи, предлагавшие Владимиру принять иудаизм.
«Что у вас за закон?» – спросил их Владимир. Они же ответили: «Обрезаться, не есть свинины и заячины, соблюдать субботу». Владимир отверг их потому, что у евреев не оказалось своей родины. «Если бы Бог любил вас и закон ваш, то не были бы вы рассеяны по чужим землям. Или и нам того же хотите?»
До принятия окончательного решения Владимир посоветовался со своими ближайшими боярами. Было решено дополнительно испытать веру, побывав на богослужениях у мусульман, у немцев и у греков. Когда после посещения Константинополя посланники вернулись в Киев, они с восторгом сообщили князю: «Не ведали, где мы есть — на небе или на земле».
В 6496 году от сотворения мира (то есть приблизительно в 988 году н.э.) киевский князь Владимир Святославич принял решение креститься от Константинопольской Церкви. Это был политический выбор.
По византийским и арабским источникам, в 987 году Константинополь заключает с Русью союз для подавления мятежа Варды Фоки. Условием князя была рука царевны Анны, сестры Императоров Василия и Константина. Уже неоднократно женатый Владимир готовился вступить в брак с византийской принцессой Анной в политических целях.
Существует легенда, будто крещение Руси началось в Херсонесе (в те времена – Корсунь). Недавно я побывал в этом месте, где несколько лет назад был восстановлен во всей красе Владимирский собор.
Историк Владимир Соловьёв так описывает крещение Владимиром Руси.
«Многие с радостию крестились; но больше оставалось таких, которые не соглашались на это… Видя это, князь … послал повестить по всему городу, чтоб на другой день все некрещёные шли к реке, кто же не явится, будет противником князю. … Некоторые шли к реке по принуждению, некоторые же ожесточённые приверженцы старой веры, слыша строгий приказ Владимира, бежали в степи и леса».
Митрополит с епископами, присланными из Царьграда, с Добрынею, дядею Владимировым, и с (попом) Анастасом ходили на север и крестили народ. Согласно Иоакимовой летописи: «Когда в Новгороде узнали, что Добрыня идёт крестить, то собрали вече и поклялись все не пускать его в город, не давать идолов на ниспровержение; и точно, когда Добрыня пришёл, то новгородцы разметали большой мост и вышли против него с оружием. …
Когда весть об этом разнеслась, то народ собрался до 5000, обступил Путяту и начали с ним злую сечу, а некоторые пошли, разметали церковь Преображения господня и начали грабить домы христиан. …
Многие пошли к реке сами собою, а кто не хотел, тех воины тащили, и крестились: мужчины выше моста, а женщины ниже. Тогда язычники, чтоб отбыть от крещения, объявляли, что крещены; для этого Иоаким велел всем крещёным надеть на шею кресты, а кто не будет иметь на себе креста, тому не верить, что крещён, и крестить. … Окончив это дело, Путята пошёл в Киев. Вот почему есть браня для новгородцев пословица: «Путята крестил мечом, а Добрыня – огнём».
Я не оспариваю культурного значения крещения Руси, которое позволило приобщиться к европейской цивилизации и выйти на более высокий уровень развития. Хотя вражды не стало меньше, люди не стали лучше. Князь Владимир Святой сумел повоевать со всеми соседними государствами. При Владимире не только расширились территории государства, но повысилась культура, пришла кириллическая письменность. Хотя до введения кириллицы была своя азбука – «глаголица».
Чужая вера в народе не прижилась сразу. До насильственного крещения наши люди поклонялись языческим богам природы, жили в гармонии с ней. Все праздники проходили на природе. И то, что сейчас мы, наряду с христианскими праздниками, празднуем языческие, говорит о неискоренимости язычества в нашем менталитете.

Языческая (что значит – народная) культура не исчезла, и существует ныне в народных обрядах, праздниках, традициях (масленица, калядки, гадания, ряженые и пр.)
Нет, нельзя так выбирать религию, как это было на Руси. Вера должна быть частью самосознания народа, его истории, традиций и верований. Нельзя заставить верить, невозможно научить вере. Вера – это Откровение, это дар Божий!
Принудительное крещение противоречит самой идее крещения – как добровольного, осознанного принятия. Некоторые считают, что крещение должно происходить в зрелом возрасте, когда человек осознаёт всю значимость этого ритуала, добровольно принимает на себя ответственность за все дела и меняется духовно.
Крещение не обязательно купание или омовение. Внешние ритуалы могут не дать эффекта, если не происходит преображения души.
Смысл обряда крещения – это «духовное рождение». В результате человек должен переродиться душой, перестать грешить и стать верующим.
Многие люди не хотят преображаться душой; им достаточно верить и соблюдать ритуалы. Но все ритуальные действия ничего не значат, если при этом ничего не происходит в душе. Как сказала одна из паломниц: «если не будет на то воли божьей, сколько к иконе не прикладывайся, не поможет».
Смысл крещения не в приобщении к таинству двухтысячелетней истории, в постижении таинства преображения души. Погружение в воду или обливание было почти у всех народов древности. Символический смысл омовения, выражаясь современным языком, это кодировка! Ты программируешь себя на начало новой – духовной! – жизни, в которой приоритет будет всегда отдаваться духовным ценностям, а не материальным.
Полагают, что с принятием христианства жизнь князя Владимира изменилась. Он принял новую веру со всей искренностью, в корне пересмотрев жизненные ценности.
Однако, уже будучи давно христианином, Владимир фактически направил своего сына Бориса против другого своего сына Ярослава (оказавшегося впоследствии Мудрым), благословив войну брата против брата. Ярослав же в итоге убил братьев своих Бориса, Глеба, Святополка и Святослава, и сам стал князем киевским.
Является ли собирание земель в одно централизованное государство, бесспорным благом? Даже если эта цель требует таких средств как убийство брата?
За всё время крещения Руси, по приблизительным оценкам, было вырезано до трети населения страны. Сопротивление крещению имело в подавляющем большинстве случаев политический, антикиевский аспект, нежели антихристианский; причём религиозный аспект играл вовсе не главенствующую роль.
Властители хотят иметь духовный авторитет, но при этом дела их свидетельствуют об обратном. Многие христианские правители отличались страшной греховностью. Принимавшие христианство правители, часто продолжали преследовать теперь уже не христиан, а их противников. Князья беспощадно убивали тех, кто отказывался признать христианство, а значит и власть князя. Император Константин, который в 332 году принял христианство, вмешивался в дела церкви, для укрепления личной власти используя её могущество.
Сегодня Москва и Киев «делят» право называть себя последователями Владимира Святого.
Спорят: Владимир – украинский москаль или русский хохол?
Журнал ДИЛЕТАНТ посвятил целый номер ответу на вопрос, князь Владимир: святой или грешник?
Я бы сказал, что князь Владимир – святой грешник!
Правителя априори нельзя называть святым. Сама суть власти не позволяет этого. Князь Владимир был братоубийцей, многоженцем, распутником, лицемером и коварным правителем.
Княжение в Киеве Владимир начал с разрушения христианских церквей, на их место наставил Перунов. Но когда князь решил крестить Русь, Перунов снесли. «Из ниспровергнутых идолов одних рассекли на части, других сожгли, а главного, Перуна, привязали к лошади к хвосту и потащили с горы, причём двенадцать человек били истукана палками… Когда волокли идола в Днепр, то народ плакал».
Мне скажут: «Русские люди должны гордиться своей историей. А Вы …»
Однажды по телеканалу «Культура» показали фильм Владимира Хотиненко «Наследники». Большая часть действия происходит в студии ток-шоу, где политолог, историк и патриот во главе с ведущим обсуждают вопросы русской истории.
– Наша задача – научить людей гордиться своей историей, – говорит политолог.
– Быть русским – это значит встать перед непобедимым врагом и выстоять! – утверждает патриот.
– Да не было в 14 веке никакого русского народа, – утверждает историк. – Нацию русскую раньше 16 века искать бессмысленно.
– Кому полезна эта ваша истина?! – возмутился патриот. – Много найдётся желающих покопаться в нашем грязном белье. Но самим-то зачем ворошить? Народ должен гордиться своим прошлым!
– Гордиться придуманным прошлым или настоящим? – недоумевает историк. – Я всегда считал, что для наших патриотов-государственников народ это ребёнок, причём ребёнок умственно неполноценный.
– Всякая власть хочет, чтобы её облизывали, – говорит ведущий. – И чем она самоуправней, чем она беззаконней, тем больше нуждается в подтверждении, что всякая власть от Бога. И церковь уже тысячу лет как откликается на этот запрос.
ПО МОЕМУ МНЕНИЮ, выбирать веру и крестить насильно противоречит самой сути веры. Вера – это дар Божий, таинство, дело сугубо личное, духовно интимное.
Вера обретается не благодаря воле монарха, а благодаря воле Господа.
Погружение в воду не является крещением, если не сопровождается духовным изменением. Нужно переродиться, стать другим человеком, для которого духовное становится важнее, чем материальное.
Сознание людей мифологично, они не могут жить без сказок и мифов. Люди хотят верить в «доброго царя батюшку», верить в святых, им поклоняться. Но не надо обманывать людей, под видом «мифа» впихивая им неправду.
Однажды видел у храма большую очередь за «святой водой». К розливу подошёл охранявший порядок милиционер и попросил служителя налить ему «святой водички» для себя и друзей вне очереди.
Нельзя требовать от людей веры. Человек требует доказательств и жаждет отрицания, а потому нужно дать ему возможность убедиться в истинности Божьего Закона прежде всего на собственном опыте. И дело вовсе не в ответственности перед Богом за своё поведение и не в посмертном воздаянии за добрые дела. Человек хочет вознаграждения в этой жизни. Именно вера в то, что творя добро для других, ты тем самым делаешь благо своей собственной душе, — это и есть земное воздаяние за любовь.
Но даже если вера есть результат самовнушения, то те добрые дела, которые творятся верой в любовь, стоят того, чтобы жить таким самообманом. Ведь, по большому счёту, у нас нет ничего, кроме веры. Всё зиждется на вере, а разворачивается вокруг любви.
Вера есть единственный способ приобщения к Тайне, своего рода ключ, но не для расшифровки, а скорее к запуску механизма, цель и принцип действия которого нам неизвестен. В этом и состоит ЗАКОН ВЕРЫ, когда если не поверишь, то ничего не увидишь, не услышишь и не поймёшь. Вера не есть бегство от реальности, а, скорее, способ вернуться к ней, увидев мир под другим углом зрения и осознав, что всё взаимосвязано и случайностей не существует. Вера освещает жизнь радостью, тогда как безверие хуже слепоты».
(из моего романа «Чужой странный непонятный необыкновенный чужак» на сайте Новая Русская Литература
Так что же вы хотели сказать своим постом? – спросят меня.
Всё, что я хочу сказать людям, заключено в трёх основных идеях:
1\ Цель жизни – научиться любить, любить несмотря ни на что
2\ Смысл – он везде
3\ Любовь творить необходимость.
ВСЁ ЕСТЬ ЛЮБОВЬ
P.S. Один депутат готовит к внесению в Госдуму законопроект о защите национальной гордости России, которым предложит установить ответственность за публичные оскорбления явлений, к которым в стране относятся с особым почтением.
Вы можете посадить меня в тюрьму, вы можете даже отсечь мне голову, но я утверждал и буду утверждать, что крещение нельзя проводить насильственно, даже ради объединения Руси!

А по Вашему мнению, В ЧЁМ ПРАВДА КРЕЩЕНИЯ И ДОМЫСЛЫ?
© Николай Кофырин – Новая Русская Литература –

С раннехристианских времен взрослого человека допускали ко Крещению после длительной подготовки. В советские времена и постперестроечный период следовать этому принципу было крайне затруднительно. Но сегодня эта практика возобновлена.

В храме Покрова Пресвятой Богородицы г. Хабаровска, для помощи в осознании важности и смысла Таинства Крещения, введена обязательная подготовка. Она состоит из нескольких бесед. Занятия проводятся подготовленными специалистами (катехизаторами). Это дает человеку возможность осознать, что он обретает в Таинстве Крещения, что ему делать с полученными дарами, а главное, желает ли он такого изменения в своей жизни и готов ли он к нему. Ведь мир, частью которого он становится, принципиально иной.

Первая беседа проходит каждое воскресенье в 13:00. С собой рекомендуется взять ручку и блокнот (тетрадь). После прохождения огласительных бесед, непосредственно перед самим Таинством, следует исповедальная беседа со священнослужителем, во время которого принимается решение о допуске (или не допуске) ко Крещению.

Если крестятся дети, то на беседах должны присутствовать оба родителя и крёстные родители ребёнка. Маленького ребёнка на беседы с собой брать не нужно.

Если у Вас возникают вопросы, Вы можете задать их в иконной лавке Покровского храма лично или по телефону:

8 (4212) 53 41 39, также Вы можете задать вопрос священнику на исповеди.

Ну вот и решен вопрос — «откуда есть пошла земля русская, православная». В пику Киеву, который не забывает уколоть Россию, что именно он — колыбель Киевской Руси и именно здесь зачиналось русское православие, Владимир Владимирович нашел убойный аргумент, который можно сформулировать так: «не важно, где силой загоняли людей в Днепр на крещение. Важно, где сам креститель принял православие добровольно и осознанно». И это сакральное место — Херсонес Таврический, он же Корсунь — находится сейчас на территории России: в Севастополе.

Вот как это событие отражено летописцем Нестором в «Повести временных лет»: «И когда прошел год, в 6496 (988) году пошел Владимир с войском на Корсунь, город греческий, и затворились корсуняне в городе… По божественному промыслу разболелся в то время Владимир глазами, и не видел ничего, и скорбел сильно, и не знал, что сделать. И послала к нему царица сказать: «Если хочешь избавиться от болезни этой, то крестись поскорей; если же не крестишься, то не сможешь избавиться от недуга своего». Услышав это, Владимир сказал: «Если вправду исполнится это, то поистине велик Бог христианский». И повелел крестить себя. Епископ же корсунский с царицыными попами, огласив, крестил Владимира. И когда возложил руку на него, тот тотчас же прозрел. Владимир же, ощутив свое внезапное исцеление, прославил Бога: «Теперь узнал я истинного Бога». Многие из дружинников, увидев это, крестились. Крестился же он в церкви святого Василия, а стоит церковь та в городе Корсуни посреди града, где собираются корсунцы на торг. Не знающие же истины говорят, что крестился Владимир в Киеве, иные же говорят — в Василеве, а другие и по-иному скажут».

Собор, в котором, согласно преданию, крестили Владимира, впоследствии был разрушен. Но в 1848 году известный русский археолог граф Уваров в ходе раскопок обнаружил стены базилики, в которой принял крещение князь Владимир. На этом месте был возведен храм святого князя Владимира. Собор был собственноручно заложен 23 августа 1867 г. императором Александром II. На нижнем его этаже располагался храм в честь Рождества Богородицы, а в нем была стена, оставшаяся от той древней крещальни, в которой крестили св. Владимира. В советские годы храм был разграблен, а во время Великой Отечественной и вовсе разрушен. В 2006 году храм восстановили. На первом этаже его до сих пор видны остатки стен древнего собора.

Виктор Васнецов. Крещение князя Владимира

Когда Владимир Путин объявил, что крещение князя Владимира в Херсонесе делает Крым и Севастополь для русских не менее сакральным местом, чем Храмовая гора для евреев, многим такой поворот исторический мысли показался новым и неожиданным. Однако в околоисторической литературе и публицистике сравнения Херсонеса с Иерусалимом попадаются уже давно, а в последние годы особенно часто. Поэтому здесь было бы интересно обратиться к реальным историческим источникам и постараться понять, чем же на самом деле занимался в Крыму князь Владимир Красно Солнышко, сколько в этом было сакрального и насколько его действия оказались важны для истории Руси и Византии.

Трижды крещенные

Итак, в двух словах сюжет таков. Киевский князь Владимир явился под Херсонес (Корсунь), осадил и взял город, потребовав в жены сестру византийского императора Василия Анну. Анну он получил в обмен на обещание креститься, крестился там же в Крыму, потом вернулся в Киев, сбросил языческих идолов в Днепр, разорил капища, и Русь стала христианской. Это, конечно, не единственная трактовка произошедших событий, и поскольку детали хронологии фактически полностью утеряны, есть еще масса альтернативных версий.

Тем не менее сравнению Херсонеса с Храмовой горой несколько мешают исторические обстоятельства, реальность которых трудно оспаривать. В первую очередь поход Владимира был обыкновенным грабительским походом – русы неоднократно появлялись у стен Константинополя с аналогичными намерениями. Владимир поступил мудрее и прибрал к рукам то, что плохо и ближе лежало – византийская армия во главе с императором только что была полностью разгромлена болгарами, и грекам было не до Тавриды. «Корсунь разорен бысть от Руси», – говорит нам Тверская летопись. Правда, в последнее время историки, основываясь на результатах археологических раскопок, начали минимизировать ущерб, который русская армия нанесла городу. Но сложно поверить в то, что армия язычников во главе со своим женолюбивым вождем ни с того ни с сего отказалась бы от грабежа и насилия, тем более что Херсонес оказал сопротивление.

Но больше всего в истории с Херсонесом и Крещением Руси поражает то, что по этому поводу хранят молчание византийские историки. А кому, как не им, стоило бы расписать в подробностях столь знаменательные для империи события: потерю форпоста в Крыму (простите, Тавриде, – до тюркского Крыма оставалась еще несколько сотен лет), выдачу замуж сестры басилевса, обретение единоверцев в лице могущественных северных соседей и, наконец, союз с ними.

Михаил Пселл в своей «Хронографии» описывает борьбу императора Василия против мятежных военачальников Варды Фоки и Варды Склира – именно на этот период приходится Крещение Руси. Но византийский летописец лишь в одном месте упоминает «тавро-скифов», как греки именовали русских. «Царь Василий порицал неблагодарных ромеев и, поскольку незадолго перед тем явился к нему отряд отборных тавро-скифских воинов, задержал их у себя, добавил к ним других чужеземцев и послал против вражеского войска», – вот, собственно, и все, ни тебе Анны, ни тебе Херсонеса, ни тем более Владимира.

Возможно, в Царьграде не прочувствовали всей сакральности момента, потому что, по мнению греков, можно сказать, монополизировавших тогда православие, Крещение Руси состоялось намного раньше – в середине IX века, когда присланный из Константинополя епископ крестил киевских князей Аскольда и Дира. Патриарх Фотий в «Окружном послании» от 867 года информирует нас: «Ибо не только этот народ (болгары) переменил прежнее нечестие на веру во Христа, но и даже для многих многократно знаменитый и всех оставляющий позади в свирепости и кровопролитии, тот самый так называемый народ Рос – те, кто, поработив живших окрест них и оттого чрезмерно возгордившись, подняли руки на саму Ромейскую державу! Но ныне, однако, и они переменили языческую и безбожную веру, в которой пребывали прежде, на чистую и неподдельную религию христиан… И при этом столь воспламенило их страстное стремление и рвение к вере, что приняли они у себя епископа и пастыря и с великим усердием и старанием встречают христианские обряды». Собственно, в IX веке, согласно византийским источникам, появилась и «епархия Росия».

Если к этому добавить то, что бабка Владимира – княгиня Ольга – тоже официально крестилась, да не где-то, а в Святой Софии в присутствии императора Романа, то можно представить недоумение греков, когда речь вновь зашла о крещении «северных варваров». Сколько можно, каждые сто лет, что ли, их крестить? Получается, для тех, кто крестил Русь, никакой сакральности в истории с Херсонесом не было и быть не могло, а Владимира в Константинополе, скорее всего, расценивали как варвара и пройдоху, отказавшегося от веры своей бабки. Требование же креститься греки могли выдвинуть, чтобы застраховать сестру императора от участи наложницы, коих киевский князь зело любил – одной из них, например, стала беременная вдова его брата Ярополка, которого воины Ясного Солнышка предательски прикончили.

Плюс у греков был трезвый расчет – им надо было не только вернуть хоть и изрядно пограбленный, но все еще важный для империи Херсонес, но и получить ту самую армию «тавро-скифов», с помощью которой в итоге император Василий одолел мятежников. Причем, по наиболее распространенной версии, Владимир предоставил своих воинов уже после взятия и разграбления Херсонеса, поставив условием опять-таки присылку ему новой жены.

Странные союзники

Что же касается разговоров про включение Руси при Крещении в сферу влияния Византии, то тут, пожалуй, можно говорить только о культурном и религиозном пространстве и вряд ли о настоящем союзничестве. Принятие Христа не помешало Ярославу Мудрому отправить армию и флот на захват Константинополя в 1043 году – как раз когда вспыхнул крупный мятеж полководца Георгия Маниака и трон под императором Константином Мономахом шатался.

Да и все последующие годы Киевская Русь, а потом ее наследники вплоть до падения Константинополя в 1453 году не особенно рвались помогать Византии в ее бесконечной борьбе с внешними и внутренними врагами. Конечно, своих проблем хватало, да и край неблизкий, но разве это помеха, когда речь идет о сакральности? Ричард Львиное Сердце ездил из Англии аж в Иерусалим, чтобы воевать за Гроб Господень, хотя у него дома тоже было все не слава богу.

Русские же правители, покуда враги отщипывали от Византии куски, в том числе и Херсонес (разграбленный татарами, литовцами и присвоенный генуэзцами), делили между собой ярлыки на княжение и наслаждались сакральностью. Последними же защитниками Константинополя, города, откуда эта сакральность пришла, были почему-то наряду с греками как раз итальянцы. Потомки Дмитрия Донского в это время как раз дрались за великокняжеский престол.

И наконец, последнее. Сторонники сакральности Херсонеса забывают о том, что массовое Крещение Руси началось с Киева, где была возведена и первая официальная церковь, Десятинная. Если в мире и найдется место более сакральное для русских православных, чем она, то его уже точно нужно искать не в Крыму, а где-то в Палестине.

Часто встречается утверждение, что раз крестился князь, то это автоматически означает и крещение всех его подданных. Но тут мы опять возвращаемся к Аскольду, Диру и Ольге. Принятие последней православия не помешало, например, появлению годы спустя первых христианских мучеников – уже в правление Владимира Феодор Варяг и сын его Иоанн были растерзаны язычниками в Киеве. Да и после Херсонеса прошло еще немало лет, покуда христианство было принято на Руси – кое-где, как в Новгороде, не обошлось при этом без кровопролития. Хотя, с другой стороны, почему бы и нет. Если Крым наш, то делать с ним можно все, что захочется.

Лекция 2 из 8

Почему Владимир выбрал христианство

Автор Петр Стефанович

Я думаю, не нужно много говорить о том, что принятие христианства Русью — событие огромной исторической важности. Русь приобщилась к одной из вели­ких мировых религий и вместе с тем к богатейшему культурному наследству. Вне христианской традиции невозможно помыслить сегодняшнюю Россию. Очень важно, а вместе с тем естественно, что крещение Руси стало важнейшим элементом нашей национальной памяти.

Вместе с тем надо ясно понимать, что те образы прошлого, которые живут в исторической памяти общества, и те факты, которые строгая критика исторических ис­точников позволяет оценить как более или менее достоверные, могут отстоять друг от друга весьма существенно. Особенно большой эта дистанция между образами и фактами оказывается тогда, когда речь идет о событиях древности, о которых слишком мало аутентичных данных, и к тому же эти данные весьма непоследовательны и даже противоречивы.

В полной мере это относится и к Крещению Руси. Сам факт принятия христи­анства на Руси в качестве официальной государственной ре­лигии при Влади­мире в конце X века не подлежит сомнению. Об этом сообща­ют разные источ­ники, в том числе иностранные и происходящие из того вре­мени, например византийские данные или рассказ сирийского историка конца X века Яхъи Антиохийского. Яхъя был современником событий, писал, что называется, «по горячим следам». И, рассказывая о событиях 989 года (а его, собственно, интересовала в первую очередь история Византии, взаимо­отно­шения Византии с арабским миром), Яхъя пишет о договоре византий­ского императора Васи­лия, правившего в то время, и некоего князя русов. По имени он его не назы­вает, но мы знаем, что это был Владимир.

«И заключили они между собой договор о свойстве, и женился царь русов на сестре Василия, после того, как он поставил ему условие, чтобы тот крестился и весь народ его страны, а они народ великий. И не при­­числяли себя русы тогда ни к какому закону и не признавали ника­кой веры. И послал к царю русов царь Василий впоследствии митропо­литов и епи­скопов, и они окрестили царя и всех, кого обнимали его земли. И отпра­вил к нему сестру свою, и она построила многие церкви в земле русов».

Однако и это сообщение, и другие сообщения очень кратки. Детали этих событий, которые так интересуют нас сегодня, указываются только в несколь­ких древнерусских сказаниях, или преданиях, из которых наиболее подробно летописное сказание.

Предания эти во многом расходятся, а кроме того, являются позднейшими рас­сказами, записанными тогда, когда Крещение Руси стало уже фактом более или менее отдаленного прошлого, которое новые поколения могут и приукра­ши­вать, и по-своему интерпретировать. Например, рассказ «Повести времен­ных лет» о Крещении Руси — знаменитый хрестоматийный рассказ — сложился как текст только в конце XI — начале XII века, то есть спустя более ста лет после самого события. При этом, как выяснено уже современными исследо­вателями, с тек­сто­логической точки зрения рассказ «Повести временных лет» имеет очень сложные происхождение и внутреннюю структуру; в предшест­вующем лето­писании, которое велось до «Повести временных лет, то есть до начала XII века, он был изложен в ином виде (или даже в иных видах, редакциях). В этом рассказе мы видим сложное переплетение каких-то, по-видимому, реальных фактов, но в то же время и оценок, суждений идео­логов и интел­лектуалов уже более позднего времени, эпохи, наступившей спустя десятки лет после самого Крещения и после правления Владимира. Ну и нако­нец, в этом рассказе есть и сказания фольк­лорного характера, записанные в лето­пись как предание, бытовавшее устно.

Начинает летописец со знаменитого рассказа о выборе веры. Под 986–987 го­дами говорится сначала о том, что ко двору киевского князя Владимира Свято­славича приходили прозелитические посольства магометан, иудеев, католиков и православных, а затем — что сам князь, посоветовавшись с боярами и старца­ми, то есть элитой тогдашнего общества, послал своих послов к волжским бол­гарам, немцам и грекам, разведать, так сказать, об их верах. В этом рассказе видны легендарные черты фольклорного предания. В духе былинных сказаний князь общается с представителями других стран и государств. В частности, именно здесь помещены знаменитые слова князя в ответ на проповедь мусуль­манина, запрещавшего употребление алкоголя: «На Руси веселье есть пить». Тем самым он отверг запрет на употребление алкоголя. Здесь, в этом же рас­сказе, используются ходячие выражения устного происхо­ждения. Например, советники князя говорят о проповедниках: «Князь, своего никто же не хулит, но хвалит». Совсем как в народной пословице, известной и сегодня: «Всяк кулик свое болото хвалит». Ну и можно приводить еще целый ряд подобных примеров.

Вместе с тем в этом же рассказе помещено произведение чисто церковного характера, так называемая «Речь философа» — сравнительно пространное рас­суж­дение об основах христианской веры с кратким пересказом Библии. Якобы это была проповедь византийского миссионера, пришедшего в Киев. Это текст в осно­ве переводной с греческого, сложный, богословский, разительно отли­чающий­ся от стиля и содержания летописи.

Далее под 988 годом «Повесть временных лет» рассказывает о походе Руси на византийскую колонию в Крыму, город Корсунь (или Херсонес по-гречески), о переговорах Владимира с греками и договоре с ними. Договор предусма­три­вал крещение Владимира по греческому обряду и брак его с царевной Анной, сестрой правившего в тот момент императора Василия, того Василия, о кото­ром упоминал Яхъя Антиохийский. Анна была порфирородная царевна, то есть родившаяся в особых царских, императорских покоях в Константино­польском дворце. И брак с ней, конечно, сильно повысил бы статус Владимира и статус того общества, того государства, которое за ним стояло. Получив Анну, Влади­мир, согласно «Повести временных лет», возвращает Корсунь Ви­зантии.

Ну и нако­нец, весь летописный рассказ завершается описанием креще­ния киев­лян и всей Руси в Киеве. А особенно и в первую очередь выделяется кре­щение многочисленных сыновей Владимира. Согласно летописи, их на тот момент у Владимира было двенадцать. Приводится также похвала Владимиру и «рус­ским сынам, новым людям христианским», как выражается древний книжник. В этой части летописного рассказа о Крещении Руси более всего чувствуется политическая тенденциозность в изложении событий. Летописец явно хотел оправдать политику киевского князя, который сумел навязать Ви­зантии свою позицию. Ну и кроме того, летописец хотел прославить лично самого князя.

В какой мере сообщения летописи можно считать достоверными? Это очень сложный вопрос, и ответы современных историков на него сильно разнятся. Как в любом мифе, тем более с политическим подтекстом, мы имеем дело со смесью реальности, легенды и пропаганды. Например, ничто не обязывает нас верить рассказу о посольстве в Киев разных миссионеров и посольствах князя Владимира в разные другие страны. Мы знаем, например, что визан­тийская миссия, и особенно как раз в конце Х века, практически не работала.

Но сам религиозно-политический расклад, который нам описывает состави­тель «Повести временных лет», отражал реальность. Киев в самом деле имел контакты и мог выбирать между христианством (причем в двух его ветвях, православии и католичестве), исламом, иудаизмом — религиями, которые представляли могущественные государства той эпохи: соответственно Ви­зантия, Рим, Арабский халифат и Хазария. Выбор был обусловлен, видимо, степенью развития отношений с соответ­ствующей страной и конкретными политическими обстоятельствами. И то и другое говорило в пользу Византии, и окончательное решение Руси, конечно, было неслучайным.

С другой стороны, в некоторых древнерусских текстах, создавав­шихся неза­ви­симо от летописи, есть существенные отклонения и расхождения от «Повес­ти вре­менных лет» в изложении фактических событий. Например, существен­но отличается информация о Крещении Руси в одном из древнейших произведе­ний древнерусской литературы «Память и похвала князю русскому Владимиру» Иакова-мниха (то есть монаха). Согласно «По­вести вре­менных лет», князь Владимир крестился в 988 году, захватив Корсунь. Между тем Иаков-мних пишет, что кре­щение Владимира и взятие Корсуня не были прямо связаны: князь крестился в Киеве еще в 987 году, а захватил Корсунь и женился на Анне не в 988 году, а в 989-м. Кстати говоря, именно 989 годом датирует креще­ние русов и Яхъя Антиохийский. В летописи захват Херсонеса никак не объяс­ня­ется, а по Иакову и некоторым другим источникам полу­ча­ется, что брать Херсонес Владимиру нужно было, чтобы добиться у Ви­зантии выдачи царевны Анны. Императорская семья, видимо, отчаянно не хо­тела породниться с диким варваром, каким греки представляли себе князя Руси.

У современных ученых есть серьезные основания верить скорее Иакову, а не «Повести временных лет». А значит, есть основания представлять историю Крещения Руси существенно иначе по сравнению с привычным нам со школь­ной скамьи летописным рассказом.

Но отличаются не только версии фактических событий. Отличается также общее объяснение причин и последствий Крещения. Расхождения мы видим как в разных древних источниках, так и между древними текстами и оценками современной науки. Например, митрополит Иларион, первый русский на мит­рополичьей кафедре в Киеве, в знаменитом «Слове о законе и благодати», написанном им около 1050 года, видел главную причину Крещения Руси в бого­вдохновенном личном решении князя Владимира:

«…И вот на него, во дни свои живущего и землю свою пасущего правдою, мужеством и умом, сошло посещение Вышнего, призрело на него всемилостивое око благого Бога…»

Решение князя Иларион приравнивал к апостольскому подвигу, а самого Вла­димира — к первому христианскому императору, святому Константину. Значе­ние Крещения осмыслялось в эсхатологическом ключе: отныне народ Руси мог рассчитывать на спасение на неизбежном и скором Страшном суде. Детали были не так важны — важен был сам перелом от язычества к «закону и благо­дати», и на этом переломе заострялось внимание.

В летописном предании представлена другая объяснительная модель, прибли­женная к политическим и культурным реалиям истории Руси: решение кре­ститься Владимир принимает не единолично, а по совету с элитой, а также с учетом опыта предшественников — прежде всего бабки, княгини Ольги, кото­рая крестилась в Константинополе. Важен династический момент: Влади­мир следует заветам мудрой бабушки и передает завет своим сыновьям, будущим правителям Руси. В оценке последствий Крещения в летописи выделяется посредническая роль Корсуня (Херсонеса) как «передаточного звена» между Византией и Русью, а также приобщение Руси к сообществу цивилизованных государств.

Современная светская наука смотрит на события не с точки зрения спасения (будь то одного человека или всего народа) и даже не столько из перспективы отношений элиты Руси с соседними государствами, сколько с точки зрения развития государственности, культуры и социально-экономических отно­шений в самой Руси. Ключевое слово в современной оценке — интеграция. Принятие христианства в огромной мере способствовало развитию граж­данско-государственных отношений на Руси и сплочению населения, которое признава­ло одни ценности и одну власть. Рука об руку с развитыми монотеи­стическими религиями шли завоевания цивилизации, также способ­ствовав­шие интеграции населения, — прежде всего письменность.

Язычество соответствовало обществу со слабой коммуникацией, сохранением межплеменных различий, поверхностными внешними контактами, преоблада­нием силовых методов решения конфликтов. Языческие общинные культы поддерживали единство и обособленность локальных общностей. А диффе­ренциация общества, выделение личности из родовых и общинных связей, мобильность и миграции населения, более глубокие отношения с раз­витыми цивилизациями — все эти факторы расчищали путь монотеизму, де­лавшему акцент на индивидуальный религиозный опыт и претендовавшему на транс­граничный, всемирный охват.

Естественно, именно верхушка общества должна была первой вступить на путь разрыва с язычеством, и естественно, что для приднепровской Руси этот путь лежал в направлении Византии, откуда христианство начало распространяться на север, преимущественно в славянские области, еще в IX веке. Об этом есть и археологические данные, и данные письменных текстов. Так, например, в 944 году Русь и Византия заключили мирный договор, текст которого дошел до нас: из него хорошо видно, что какая-то часть той элиты Руси, которая уча­ствовала в заключении договора, была уже христианской. Эти люди скрепляли соглашение христианской клятвой. Решительным шагом на этом пути распро­странения христианства из Византии на север было крещение княгини Ольги в Константинополе.

Интеграция населения явно осознавалась как насущная задача при дворе Владимира Святославича, и это отражало зрелость общества, которое уже достигло достаточно высокого уровня развития.

Один из вопросов, связанных с последствиями принятия христианства, это проблема сохранения некоторых элементов язычества в быту и менталитете русских людей и взаимодействия их с православием и православной церковью.

Христианство сменило язычество как религиозную систему. Но оно не могло искоренить или заменить разного рода верования и представления, так или иначе связанные с иррациональным и сакральным, — верования не только собственно религиозные, но и магического характера, мифологические, фольклорно-сказочные, осмыслявшие потусторонний мир и посмертную судьбу человека. Этот комплекс идей, образов и практик был связан с повсе­днев­ностью и бытом, особенно простых людей, далеких от книжной культуры и сложных догматических построений христианского богословия. Лешие и домовые, при­меты и гадания, лечебные и любовные заговоры, заложные покойники и кален­дарные обряды — вот о чем идет речь.

Питательная среда этих верований и представлений — тесное взаимодействие с природой, сельскохозяйственный цикл, семейно-родственные взаимоотно­шения, простые (даже инстинктивные), но сильные эмоции, такие как страх, любовь и т. д. Конечно, в язычество они хорошо вписывались — язычество как рели­ги­озная система, собственно, и выросло из этих верований и пред­ставлений. Но с христианскими догматами и этикой они во многом не имеют ничего общего, а часто и прямо им противо­речат. С ортодоксальной церковной (или же, наоборот, последо­вательно атеистическо-рациональной) точки зре­ния, их назы­вают суевериями и предрас­судками. И тем не менее эти суеверия и предрассудки пережили не только Крещение Руси, но благо­получно живут «в массах» и сегодня, несмотря на явные черты магизма и пантеизма, отдающие некоей языческой архаикой.

Сосуществование православия как государственной религии на Руси и этого не- или внехристианского комплекса верований и практик некоторые ученые XIX–XX веков называли двоеверием. Они имели в виду двойственность со­зна­ния — христианского и языческого одновременно. Сегодня от этого терми­на отказываются, так как он неадекватно описывает религиозное сознание сред­невекового (да и не только средневекового) человека.

Сам термин «двоеверие» происходит из полемической церковной литера­туры — как византийской, так и древнерусской. Церковные проповедники (в том числе, например, такой известный проповедник, как Феодосий Печер­ский) подразумевали под двое­верцами тех, кто внешне, для видимости признал себя христианином и даже стал ходить в церковь и выполнять какие-то христи­анские обряды, но при этом не отказался от веры в языческих богов. Например, в одном из древнерусских поучений против язычников «христианами, двое­верно живущими» названы такие, кто верует «в Перуна, и в Хорса, и в Мокошь, и в Симарьгла, и в вил, кото­рых, как говорят невежественные, тридевять сестриц, считают их богинями и приносят им жертвы и режут кур, молятся огню, называя его Сварожичем, обожествляют чеснок, и когда у кого будет пир, тогда кладут его в ведра и чаши, и так пьют, веселясь о своих идолах».

Очевидно, речь шла о сознательной приверженности язычеству как религи­озной системе и описывалась ситуация первоначального распространения хри­стианства, когда язычество не было забыто. Между тем приметы, «бытовая» магия или сказочная мифология — это все вещи, которые живут и сегодня и которые в том или ином виде в той или иной степени признают и люди, вполне искренне считающие себя христианами.

Как показывает закрепление в XIV веке термина «крестьянин» как обозначения простого человека, живущего плодами рук своих, большинство населения Руси к этому времени идентифицировали себя как христиан («крестьянин» — это и есть христиа­нин). Однако борьба с «суевериями» продолжалась и в более позднее время, и даже временами — как, например, в XVII веке, в эпоху церков­ных реформ, — особенно усиливалась. Это может даже создать иллюзию, что позже были времена некоего «языческого возрождения». На самом деле, конечно, речь шла не об отходе населения от официальной Церкви, а наоборот, о повышенном давлении на население со стороны церковников — на население, которое уже считало себя верующими христианами. Это давле­ние было обус­ловлено осо­быми обстоятельствами эпохи Реформации и Контр­реформации, и особых результатов оно не принесло. Неортодоксальные веро­вания и прак­тики сохра­нялись — на смену средневековым скоморохам, допу­скавшим откло­нения от христианской морали, пришла демократическая сати­ра XVII века, крити­ковавшая официальную Церковь, затем сатира сменилась широкомас­штабной общественной секуляризацией уже в XVIII–XIX веке, а сегодня объяв­ле­ния о колдуньях и приворотных средствах можно легко найти в разных СМИ.

Термин «двоеверие» подразумевает явление узко очерченное — время перво­начального утверждения христианства среди населения. В случае с Древней Русью это эпоха XI–XII веков; возможно, местами, в «медвежьих углах» госу­дар­ства, где жило еще язычество, — до начала-середины XIII века. Никаких сви­детельств о сохранении веры в языческих богов с этого времени у нас уже нет. А между тем «нетрадиционные» верования и практики в том или ином виде сохранялись.

Более того, само православие в его, так сказать, практическом применении — то есть как набор представлений и обрядов, которые практико­вались широ­кими кругами населения, — испытывало влияние неких архаиче­ских воззрений и практик, глубоко укорененных в повседневности. Это приво­дило к своеобраз­ному синкретизму, который называют народным христиан­ством или народ­ным православием. Например, когда простые люди главным «богом» называют Николу, гром объясняют как грохот колесницы Ильи-пророка, перед Великим постом празднуют Масленицу, а на Троицу по­минают предков и т. д. Да и само христианство в важнейших элементах — сим­волах, фигурах пантеона, сюжетах христианской истории и т. д. — начинало жить своей, особой, часто довольно специфической жизнью, вызывая причуд­ливые формы святости, особую мифо­логию, новые (причем неожиданные) формы индивидуального и массового благочестия. При этом возможны были взаимо­влияния и отталкивания от дру­гих конфессиональных и национальных тради­ций христианства, «обратные» влияния (т. е. возникновение в народном фольк­лоре образов, выглядящих как будто архаически, но на самом деле на­веянных литературной традицией, развившейся уже в рамках христианства).

Скорее, таким образом, надо говорить не о «двоеверии», а о некоем синкре­тизме религиозного сознания, допускающем признание разных (не двух, не трех, а многих) форм сакрального и иррационального, но — в случае средне­вековой Руси — «под зонтиком», «омофором» официального христианства. После Кре­щения Руси христианство не столько отменило или вытеснило «народные» верования и практики, сколько задало для них новую систему координат и ограничений. В такой ситуации мы, в сущности, живем и сегодня, с той только разницей, что секуляризованные общество и государство допу­скают выбор между разными «зонтиками» господствующих религий или даже воз­можность не пользоваться этими зонтиками вовсе, если вы атеист или агностик.

Такая множественность религиозных идентичностей, возможность выбора в своем личном религиозном решении — это то, к чему мы привыкли сегодня, то, что считаем естественной чертой современной цивилизации. Но не надо забывать, что эта возможность выбора заложена в христианстве, в истинно христианском понимании личной, добровольной связи человека с Христом, когда-то сознательно и добровольно выбравшим свой крестный путь. Хри­сти­анство — это та религия, которая позволяет и даже ждет свободного выбора человека. Из этой свободной воли выросла современная цивилизация, пусть даже она осознает себя сегодня вне веры и вне конфессии. В этом смысле Крещение Руси имело не только религиозное значение, но и духовное, циви­ли­зационное. И оно началось с выбора: сначала отдельных личностей, таких как княгиня Ольга, потом всего общества во главе с его лучшими представи­телями. И выбранный путь принес нам приобщение к цивилизации, в основе которой лежит свободное и ответственное решение — выбор, воля как принцип внутренней духовной и общественно-гражданской жизни. В этом, по моему глубокому убеждению, и состоит великое историческое и даже, как сказали бы сегодня богословы, прообразовательное, символическое значение Крещения Руси, события, перевернувшего судьбу народов Восточной Европы тысячу лет назад.